Новости Галерея Видеоклипы Библиотека Ссылки Форум О проекте
Тело и душа (Эпизод войны-3)
F/M, M/F


- Плохо, Иоганн, совсем плохо! Ты трижды не смог увернуться от простого выпада! Что случилось? Опять всю ночь читал сонеты? - Иоганн покраснел, а его наставник дружески приобнял его.
- Что с тобой, мальчик? Любовь зажгла твое сердце негасимым пламенем?
- Командир, я… …
- Не стесняйся своих чувств, Иоганн. Но помни - чувств достойны лишь те, кто этого заслуживает. А та, которой ты читал стихи - она этого не стоит. Поверь мне на слово…
- Но, командир…
- Я уже сколько лет командир! Что с того, если я не могу объяснить своему ординарцу, где ему грозит опасность? - видя, что Иоганн нахмурился, командир похлопал его по плечу. - Запомни одну вещь - если женщина неискренна с мужчиной, значит, она не стоит его. А эта дева была неискренна с тобой - я видел ее улыбку, это же ухмылка опытного бойца, видящего новичка! Она хочет подчинить тебя, и тогда… можешь распрощаться с собой, своим характером, да со всем, что есть ты сам. Ты попадешь ей в услужение, и…
Иоганн смотрел на командира вроде бы внимательно, но тот почувствовал - его слова отлетают от внутренней брони его ординарца, и эту броню он воздвиг в ответ на его слова.
- Хорошо. Вижу, ты не веришь мне. Сегодня вечером мы сходим с тобой в одно место, и там ты поймешь - что есть женщина. Она подчиняется сильному, а начинать со стихов и прочего в этом духе в ответ на легкую улыбку - удел слабых, запомни это! А сейчас - сосредоточься. Нападай! Хорошо…
Урок продолжался. Командир шлифовал мастерство своего будущего преемника - он учил Иоганна разным приемам боя: обоеручному фехтованию, бою с плащом, рукопашному бою… Разве что двуручному мечу он не учил Иоганна - тот был худ и мал ростом, хотя и гибок. В процессе учебного боя командир объяснял Иоганну тактику и стратегию сражения - индивидуального и группового.
- Что главное в бою?
- Убить противника любым способом!
- Правильно, Иоганн! Пусть благородные выписывают пируэты и дают врагу поднять выбитое оружие! Наше дело проще - мы не деремся, мы убиваем! Какой способ боя самый лучший?
- Любой, лишь бы враг был мертв!
- Умница! Если у врага нож, а у тебя меч - что ты сделаешь?
- Убью его раньше, чем он приблизится ко мне!
- Чем плох моргенштерн?
- Если враг пригнулся - ты покойник!
- Славно! У тебя эсток, у противника двуручник - что ты делаешь?
- Убегаю, и как можно скорее!
- А если не получается?
- Стараюсь двигаться быстрее и жду, пока он начнет поворачиваться спиной!
- Хорошо! Смотри внимательно - что я сейчас делаю?
- Ты хочешь отвлечь меня ударом меча и воткнуть кинжал мне в печень!
- Почему?
- Потому что твои ноги стоят в позиции для кинжала!
- Что ты сделаешь?
- Присяду и отобью кинжал, а потом… вот так!
- Хорошо… но смотри! Ты отбил меч, но я его не выронил, он возвращается вот так… Скверно! Очень скверно! - командир бросил деревянный меч и плюнул себе под ноги.
- Раздери тебя дьявол на двадцать кусков - они и то будут сражаться лучше тебя! Какого черта ты хлопаешь ушами? Ты же знаешь, что и как надо делать! То, что ты сейчас упустил - это верная смерть в бою! Какой солдат хороший? Ну!
- Хороший солдат - живой солдат!
- Хоть это запомнил! Если ты упустишь этот удар - жить тебе останется столько, сколько надо мыши, чтобы перднуть! Что в бою главное?
- Следить за противником!
- А конкретно?
- За его глазами!
- Так. Теорию ты знаешь хорошо, а вот на практике… Пусть дьявол натянет ее на свой толстый, колючий и ледяной уд! Пойми, эта девка не нужна тебе! Из-за нее ты стал слишком много думать, а в бою - это верная смерть!
- Я понимаю, командир!
- Ни черта ты не понимаешь! Ладно, на сегодня все. Иди отдыхай, а как только солнце зайдет, приведи себя в порядок, оденься получше и приходи ко мне - мы с тобой сходим в одно место. Я чувствую, что тебе это надо - заодно многое поймешь.
Город, в котором находились Иоганн и его командир, заслужил недобрую славу "столицы наемников". Изначально он был большим селом, но, впоследствии, когда у сильных мира сего возникла нужда в людях, умеющих решать свои и чужие проблемы ударом меча и не особенно щепетильных в вопросах собственной чести, это место стало популярным - в первую очередь, из-за своего местоположения: отсюда было одинаково близко добираться в те места, где наемников встречали с распростертыми объятьями. Ну, а где люди - там и торговля, и деньги.
Власти новоиспеченного города поступили мудро: они переориентировали город, говоря современным языком, на сферу обслуживания (трактиры с комнатами для ночлега, игорные и публичные дома), с отрядов наемников пошлин не брали, но при этом все вступившие в город обязаны были сдавать мечи, все виды топоров и секир, копья и арбалеты в специальную оружейню, оставляя себе только ножи и кинжалы, и каждый отряд наемников на территории города в случае вражеского нападения обязан был город защищать - на то была специальная грамота, которую подписывали перед вступлением в город командиры отрядов. На случай же неповиновения городские власти держали собственную стражу, которая постоянно находилась на улицах и отличалась свирепостью и умением сражаться - что происходило от знания того, с кем они имеют дело, и желанием выжить.
На заходе солнца Иоганн перед тем, как идти к командиру, опрокинул на себя два ведра воды у колодца во дворе. Наиболее выделяющиеся детали его одежды составляли ярко-желтый камзол и обтягивающие красные штаны. Кинжал в ножнах был пристегнут к поясу с пряжкой в виде головы дракона. Он постучал в дверь комнаты командира, и тот открыл дверь. Его одежда мало отличалась от одежды Иоганна - за исключением ее цвета; у командира одежда была в коричневых тонах с искрой, а пряжка пояса была цельной, и на ней красовалась вычеканенная голова волка с оскаленной мордой.
- Ну что, готов? - сказал командир. - Тогда пошли!
Хоровод плоти - вот какими словами Иоганн мог бы описать внутренность помещения, в которое они вошли. То есть там были украшенные малопристойными рисунками стены, освещаемые свечами, скамьи для гостей, солома на полу, надпись на потолочной балке: "Здесь все женщины доступны!" - но Иоганн не видел этого всего. Его взгляд прикипел к девушкам - точнее, к их одежде; разрезы на рукавах, низкие вырезы, открывавшие полушария грудей, кокетливо приподнимаемые юбки… Все это приковало взгляд юноши, и он не знал, куда девать глаза. За прошедшие два года путешествий с наемниками он видел кровь и смерть; домогавшийся его Курт погиб от удара двуручником, так что части его тела не удалось унести с поля боя; Генрих умер, поднятый на копья, когда пехота прорвала фланг и вышла на их отряд - только двуручник Карла смог восстановить справедливость; Ханс бился с тремя, но четвертый, пригнувшись под древком, воткнул ему кинжал в пах, и бравый солдат истек кровью до того, как к нему пробилась подмога…
Но вот по части женщин - тут у Иоганна был пробел, и притом большой. В городах и селах, когда другие наемники отправлялись "за сладостями", как они говорили, перемигиваясь и ухмыляясь, Иоганн, краснея, оставался с командиром. Тот не был против, и занимался с Иоганном боевыми приемами, тактикой, основами стратегии и прочим, что может пригодиться наемнику. Но когда командир уходил по этим же делам и приглашал Иоганна, тот так же отказывался под предлогом того, что надо отработать прием или поразмыслить над тактическими ходами… Иоганн, хотя и не признался бы в этом ни себе, ни кому-нибудь другому - боялся. Боялся властности, напористости, боялся того, что не устоит перед этой Силой - а единственным средством против Силы, в которое он верил, была холодная сталь, но… он не хотел зря проливать кровь. В бою - там понятно, если не ты, то тебя, а так… В общем, до сих пор он оставался девственником, и только теперь - хотя он не сознался бы в этом и самому себе - мужская, властная кровь, подкрепленная уверенностью в своей силе, властно заявила о себе. Дочь местного трактирщика - между нами говоря, командир в силу своего опыта правильно определил ее сущность - стала его мадонной, хотя она и не заслуживала чувств в тысячу раз меньших по сравнению с теми, которые испытывал Иоганн. Так что командир проявил определенную мудрость, и если бы не это, кто знает, чем могла бы кончиться история жизни Иоганна - городские власти никогда не жаловали насильников.
Навстречу им целеустремленно двигалась хозяйка - этакий колобок, одетый в ярко-красное платье с безвкусными узорами в виде цветов на груди.
- О, какие гости, рада вас видеть, заходите, прошу вас, проходите внутрь, наши девушки достойны всяческих похвал, попробуете раз - придете не раз, все исключительно благородных кровей, мы следим, чтобы они могли дать гостю высшее наслаждение…
- Красавица, - прервал ее командир, - безусловно, мы оценим достоинства твоих девушек, если мы увидим их поближе. А пока… не предложишь ли ты нам вина? Да и присесть не мешало бы - пить благородные напитки стоя недостойно уважающих себя людей.
- Конечно, конечно, мой господин! Жак, Жак! Куда ты запропастился? Немедленно вина гостям! Да выбери самого лучшего! Вы наверняка представляете себе, как сложно найти хорошую прислугу, - обратилась хозяйка к командиру.
- Сегодня все стоит денег, но я надеюсь, что вы найдете наши цены весьма умеренными - всего один дукат за ночь с девушкой; мы стараемся, чтобы наши гости получили максимум заботы и внимания, а наши девушки не какие-нибудь деревенские шлюхи, готовые раздвинуть ноги под ближайшим кустом и потом лежать без всякого движения; о нет, мы предлагаем вам самых лучших и впечатляющих девушек, которые понимают, что нежность и внимание не делаются за несколько минут - самые почтенные горожане прекрасно знают это, поэтому пользуются только нашими услугами…
Иоганн не принимал участие в беседе - он был поглощен созерцанием нежной плоти, которая двигалась вокруг него, давая весьма прозрачный намек на то, о чем он лишь мечтал. Но хрипловатый, низкий голос хозяйки неумолимо разрушал его мечту:
- Могу предложить вам испанку Серафину, - по знаку короткой, пухлой руки перед гостями предстала высокая, смуглая, худощавая девушка, лицом напоминавшая белку; - итальянку Джулию, - невысокая, черноволосая, пухлая, кареглазая девушка, чей вырез скрывал не очень много, приятно хихикая, придвинулась к гостям и так подмигнула Иоганну, что он вынужден был подвинуться на лавке, чтобы его гульфик не лопнул от мощного напора изнутри; - германку Викторию, - светловолосая девушка с совершенным, но застывшим лицом и телом, плохо сдерживаемым платьем и достойным кисти Рафаэля, с достоинством заняла свое место в общем ряду; - турчанку Роксану, - та же смуглость, что и у Серафины, но лицо и тело, видное в разрезах и вырезах, резко отличаются - как по полноте, так и по нежности.
- Прошу вас, господа, выбирайте! - рука хозяйки прошла перед всеми стоящими перед гостями девушками и упала на резко выступающее из-под платья бедро.
Командир посмотрел на Иоганна, а тот замялся. Почему-то ему вспомнилась ночь его позора - беспомощность привязанного мальчишки, ночная поляна, черный камень, напряженные злые лица вокруг, девушка, защекотавшая его до мокрых штанов… При этом он повернулся к Виктории, и хозяйка истолковала это по-своему:
- Молодому господину понравилась Виктория! Вы не пожалеете, молодой господин, она может очень многое, а знает еще больше! Стоит только доплатить ей, и она покажет такое, о чем не знают даже самые опытные замужние женщины! Виктория, проведи клиента к себе в комнату и сделай все, что он пожелает! - Виктория подошла к Иоганну и потянула его за руку, но он резко дернулся назад и при этом чуть не упал с лавки - ее спокойное лицо и тяжесть, ощущаемая на душевном уровне, отпугнули Иоганна. Виктория, видя такой результат, улыбнулась, но это еще больше не понравилось Иоганну, он встал с лавки и отошел в сторону. Хозяйка уже начала смотреть напряженно, но положение спас командир - зная, как женщина может легко ославить мужчину, он рассудил мудро:
- Не стоит так настаивать, хозяюшка. Юноша молод, неопытен, а ваша германка - это добыча для опытного человека, понимающего толк как в искусстве любви, так и в искусстве подчинения ближнего. Я согласен испытать те услуги, которые может предложить Виктория, а для моего спутника… скажите, а всех ли девушек вы показали нам? Возможно, те, которых вы не сочли достойными нашего внимания, составят вполне приличную компанию моему юному другу? К тому же - вы видите - он молод, а это значит, что девушка должна иметь особые черты характера, чтобы он смог в полной мере вкусить с ней блаженства.
- Ну что ж, - хозяйка пожала плечами, - есть у меня еще одна девушка, которая может помочь молодому господину познать искусство любви. Но предупреждаю, - ее голос стал жестким, - платить придется за двоих - будет у него с ней что-нибудь или не будет!
- Ты позови ее, а он посмотрит и решит, - командир знал, что делать и как менять интонацию голоса, если обслуга начинает наглеть, - и если ты сомневаешься в нашей платежеспособности, то я могу позвать свидетелей, которые ее подтвердят - десяти здоровых мужиков тебе хватит? К тому же их любимое дело - громить дома и насиловать немолодых женщин; тебя это устроит, хозяюшка? - исключительно неприятная ухмылка командира столкнулась с жестким лицом хозяйки; поединок продолжался некоторое время, но командир победил - хозяйка опустила глаза и повернулась в сторону:
- Жак! Где ты пропадаешь, чертов лентяй? Быстро зови Валентину! Да пусть приведет себя в порядок! Прошу немного подождать, молодой господин, - эти слова, сопровождаемые неискренней улыбкой, уже были обращены к Иоганну, - сейчас придет девушка, которой, искренне надеюсь, вы будете довольны. А пока, - хозяйка повернулась к командиру, - не хотите ли вы пройти к Виктории и отведать ее ласк?
- Ну что ж, с удовольствием, - командир встал с лавки, подошел к Виктории и взял ее за руку. При этом он дружески подмигнул Иоганну, в смысле "не робей, если что - я рядом!"
Командир пошел с Викторией по лестнице вверх в комнаты, но Иоганн уже ничего не видел - кроме девушки, вошедшей со стороны кухни. По сравнению с представленными девушками она явно проигрывала - платье не было очень новым, ее тело (если судить по тому, как его обтягивало платье) было скорее худощавым и жилистым, чем полным или худым, ее руки не отличались белизной, да и пальцы не были безупречно стройными или эротично пухлыми, но… что-то было в ее походке, в ее взгляде - хотя она и прятала его, но Иоганн уловил искру в ее глазах.
Хозяйка, будучи опытной женщиной, сразу все поняла и тут же распорядилась:
- Валентина, проводи гостя в свою комнату! Жак, принеси туда вина и фруктов! Молодой господин, вы же не забудете угостить вашу девушку фруктами и позволите ей выпить сладкого вина? - эти слова были предназначены Иоганну, но тот, придя в себя от звуков голоса хозяйки и, ощутив в себе отцовскую кровь, тут же начал торговаться:
- Надеюсь, вино и фрукты входят в стоимость услуги?
- Побойтесь бога, молодой господин, за это отдельная плата!
- Что значит "отдельная"?
- Дукат за ночь - это только за девушку, а все остальное за отдельную плату!
- И сколько вы возьмете за эту бутылку вина и за корзину фруктов?
- Пол-денье.
- Неужели эта маленькая бутылка и пара яблок столько стоит?
- У молодого господина, очевидно, пропало зрение? Эта громадная бутыль вмещает в себя много молодого вина, горячащего кровь; с этим вином вы и ваша девушка получите дополнительное наслаждение. А эти разнообразные фрукты, чтобы не повторяться, добавят ей желания; вы только посмотрите, какие это фрукты, как играет и переливается на них свет, как солнечные лучи заставили покраснеть их кожицу - все равно что щеки невинной девушки, встретившей впервые на своей дороге красивого парня!
- Ну ладно, ладно! - Иоганн торговался не столько из жадности - в конце концов, за это посещение платил командир, - сколько из-за того, чтобы не чувствовать себя простофилей перед хозяйкой; тем более, что девушка, слушая их перебранку, скучнела с каждой минутой. Если выражение всего ее лица и тела и раньше не вполне отвечало стандартам гостеприимства и стремлением удовлетворить любое желание гостя, то теперь с каждой минутой ее поза становилась все холодней. Видя это, Иоганн решил больше не продолжать:
- Ладно, пусть это все отнесут к нам в комнату! И быстрее!
- Все будет исполнено так, как желает молодой господин! - хозяйка согнулась в полупоклоне, одновременно маша рукой Жаку, несущему корзину фруктов и поднос с кувшином вина и двумя чашами.
Валентина, взяв Иоганна за руку, провела его в свою комнату; она находилась под галереей и была достаточно скудно украшена. Правда, труды плохих подражателей античности присутствовали в этой комнате в изобилии - например, возбужденные сатиры, охотящиеся за нимфами, чье общее возбуждение было отражено гораздо лучше, нежели их лица; да и потолок не был избавлен от языческой мифологии - Леда и лебедь, в коего перевоплотился Зевс для достижения своей цели, венчали усилия художников. Валентина, подняв голову, холодно смотрела на Иоганна, расстегивавшего камзол.
- Прошу вас, молодой господин, на ложе любви. Только позвольте мне вначале осмотреть ваш детородный орган - если на нем язвы, то извините, у нас вы не сможете получить того, чего желаете.
Этот голос вновь напомнил Иоганну ту ночь на лесной поляне, и он, внимательно глядя на девушку, вдруг спросил:
- Магда? Тебя же так зовут? Это ты?
Валентина сразу не сумела сдержать своих чувств и дернулась всем телом, но, чуть погодя, овладела собой и сказала:
- Какая Магда? Вы, молодой господин, меня с кем-то путаете. Я Валентина.
- Магда, ты помнишь… - слова лились из Иоганна потоком. - Я был в твоей деревне, меня похитили, привязали на поляне у черного камня, мальчишки пробовали меня щекотать, но у них ничего не получилось, я начал им угрожать… Меня бы убили, если бы не ты! Ты все сделала, ты защекотала меня до того, что я обмочился, а потом… я очнулся в деревне, с мокрыми штанами. Я думал, это сон, но теперь вижу - это не так! Магда, я много думал о тебе, я вспоминал тебя!
Валентина внимательно посмотрела на него; когда Иоганн попробовал сказать что-то еще, она остановила его движением руки, и спросила:
- Если ты все это знаешь, скажи: что было после того, как парень хотел тебя убить и девушка вступилась за тебя?
- Ты начала что-то говорить, и мне казалось, что тени на поляне пляшут в такт твоим словам, а потом ты взяла у него нож, порезала себе предплечье, капнула кровью на черный камень, а потом… - Иоганн покраснел, - ты начала меня щекотать.
Магда (теперь можно называть ее так) тяжело вздохнула и села на кровать.
- Господи, на все воля твоя! - при этих словах они перекрестилась, и Иоганн машинально повторил ее жест.
- Правду говорят: "Гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда". Сколько же лет прошло…
- Два года, Магда. И что мы теперь будем делать? - только сказав эту фразу, Иоганн понял, что взял неверный тон, но было уже поздно - лицо Магды резко похолодело.
- Что будем делать? А то, зачем ты сюда пришел! Я не Магда, я Валентина! Показывай свой уд, и я лягу - а ты делай что хочешь, а я постараюсь быть послушной, ласковой, чуткой - хотя за чуткость тебе придется доплатить отдельно, злой мальчик! Я в твоем распоряжении!
- Погоди, Магда, погоди, ты меня не так поняла! - Иоганн старался вложить в свои слова как можно больше тепла. - Я думал о тебе, много думал, я не хотел сюда идти, и чего ты не захочешь, того я не буду с тобой делать! Клянусь своей кровью! - он выдернул из рукава камзола маленький кинжал и приставил его к своему предплечью.
- Стой, мальчик, стой! - Магда повисла на его руке.
- Не надо так, не клянись этим! Ты лучше скажи, - она смущенно опустила глаза, - как тебя зовут?
- Меня? Иоганн.
- Ну вот и познакомились, - Магда рассмеялась, и Иоганн присоединился к ней.
- А то "злой мальчик"… - Магда с трудом говорила сквозь смех. - А оказывается – Иоганн…
- Да, я-то знаю тебя, а ты меня – нет… Но защекотать меня это тебе не помешало… - Иоганн смеялся вместе с ней. Наконец, насмеявшись вдоволь, Иоганн задал мучавший его вопрос:
- Скажи, Магда, а как ты оказалась здесь? - закончив вопрос, он пожалел о том, что его задал, но было уже поздно: Магда посмурнела лицом.
- Как, как… Если ты запомнил мое имя с одного раза, то, наверное, понял, кто я такая? - Иоганн помялся, но все-таки сказал:
- Наверное, ты была местной… - тут он помолчал, - знахаркой?
- Говори прямо - ведьмой. - Голос Магды был холоден и суров. - Только не я, а моя мать. Все было хорошо - есть ведьма, есть дочка ведьмы; ведьма лечит, заговаривает, снимает порчу, дочка учится у нее; только моя мать не смогла помочь родить жене одного деревенского урода. А что она могла сделать? - Магда резко подняла голову. - У этой бабы плечи были как у кузнеца, а бедра - как две тростинки! Пусть ее муж спасибо скажет, что она осталась жива! Так нет, - Магда с горечью вздохнула, - к попу побежал - мол, его ребенка ведьма уморила! Ну а там инквизиция и… ну, ты сам понимаешь. Мне повезло - мать заранее сказала, чем все кончится, да показала убежище в лесу. Там и отсиживалась. А потом… пошла в город. Долго вертелась, - лицо Магды нехорошо напряглось, - прежде чем сюда прибилась. А здесь неплохо, на кухне пристроилась. Под клиентов особо не кладут, я хозяйке помогаю в разных делах - кому плод скинуть, кому девственность восстановить.. А кому и еще чего-нибудь. Есть такое средство, называется "холодок". Собираешь нужные травы, варишь до кипения, а потом половину отливаешь в другую посуду и держишь на огне, пока вода не выкипит. Одну половину, которая только вскипит, пьешь, а второй половиной смазываешь… там, - Магда взглядом показала на низ живота, - и можешь хоть десяток за раз принимать - ничего не почувствуешь.
Иоганн, слыша это, напрягся - ничего такого он не знал, но все-таки… он - мужчина; нехорошо, если женщина будет его подавлять. Тем более, когда он пришел, чтобы удовлетворить свои потребности! Магда, почувствовав это, засмеялась:
- Что, не нравится? Не за тем пришел? Не бойся, у нас вся ночь впереди! Можем поговорить, можем поспать, можем и… - она лукаво посмотрела на Иоганна, - кое-чем другим заняться. Неужели ты не хочешь отомстить мне за ту ночь? - она посмотрела на Иоганна, протянула руки и начала его щекотать. Ее пальцы проникли через камзол и нащупали ребра Иоганна; он взвизгнул и потянулся к Магде, но она ускользнула от него в другой угол комнаты. Иоганн бросился за ней, начал ее ловить, но… увернувшись от него, легким движением руки она скинула с него уже расстегнутый камзол, опрокинула его на кровать и начала щекотать. И тут Иоганн понял, что все предшествующие события были только прелюдией! Ее пальцы летали по всему его телу: ребра, живот, ключицы, подмышки, снова ребра… Они исследовали каждый сантиметр его кожи, подушечки пальцев гладили, ногти царапали, руки нажимали на уже исследованные места - он стонал от хохота и не знал, что делать. Рубашка, которая, по идее, должна была его защищать, только усиливала щекотку. Его руки летали в воздухе, не доставая ее рук - а ей это только помогало; чем сильнее он размахивал руками, тем больше открывалось простора для ее движений. Ее пальцы не отрывались от его тела, казалось, используя саму ткань для того, чтобы он хихикал, хохотал и смеялся, корчась под ее ласками - но хотя ее движения и заставляли его дергаться, как марионетку, в них чувствовалось что-то доброе, нежное и заботливое. Казалось, она старается ему что-то показать этой щекоткой.
Наконец она допустила ошибку - начала снимать с него штаны, щекоча низ его живота. Он вывернулся из штанов, сполз с кровати, воспользовавшись уроками командира, и вновь бросился ловить ее. Теперь он торжествовал - она убегает от него! Сейчас он ее поймает, и… Что именно "и", додумать он не успел, поскольку она не сумела увернуться, и он бросил ее на кровать. Она лежала перед ним, распластанная, тяжело дышащая, и все ее прелести выпирали из платья. Не обращая внимание на это, он, держа ее руки, сказал:
- Теперь ты ответишь за все! Теперь я тебе покажу, что значит щекотка!
В изголовье кровати нашлись какие-то веревки с петлями, и он привязал ее руки, а затем начал ее щекотать. Хотя платье ее и было достаточно тяжелым, но он сумел преодолеть эту тяжесть. Первыми под его месть попали ее подмышки - о, как приятно было ему находить точки, отзывающиеся ее смехом на каждое прикосновение его пальцев! Затем последовали ее груди, к которым он добрался через низкий вырез. Иоганн почувствовал, как напряглись соски Магды от его щекотки, какие упругие ее груди и какая нежная на них кожа; но это все было вскользь, между делом - он хотел полного триумфа!
Вертясь под ним, она почти выскользнула из платья - пускай, главное, открылись ее ребра! Теперь уже он играл на ее теле, как на флейте, извлекая те звуки, которые он хотел услышать; чуть выше, чуть ниже, чуть жестче и чуть мягче - любое его движение отзывалось на ее теле переливами хохота, и все зависело только от него. А вот и мягкий, пульсирующий животик - как приятно продвигаться по нему пальцами, проникать кончиками пальцев в пупок и слушать ее смех!
Что там путается под ногами? Ее платье? Откинуть его в сторону, чтобы не мешало! И еще раз пройтись по ее подмышкам - она так мелодично смеется, когда он проводит своими пальцами по ее нежной, никем не достижимой коже! Вот… еще… еще… а вот так…
- Милый, мне никогда не было так хорошо, еще.. а-ха-ха-ха… а ниже… ха-ха-ха-ха-ха.. еще… а-ха-ха-ха-ха.. еще… а теперь войди в меня… я помогу…
И вот он в ней! Его член входит в ее горячее лоно, а его пальцы продолжают проверять ее кожу на мягкость, и ее ребра - на чувствительность. Она бьется под ним, и стонет, и хохочет, и вырывается, но он не дает ей увернуться, он придерживает ее своим телом, и чувствует ее движение, и двигается в такт с ней, и щекочет ее, и задает ей темп движения, и она, уже практически потеряв голову, бьется в экстазе под ним, и он снова ловит ее движения, и впитывает их своим телом, приникая к ней, и его пальцы не останавливаются, вновь и вновь задавая темп движения, и она движется в такт его пальцам, и все повторяется, и повторяется, и повторяется… А-а-а-а-а! Экстаз! Мои пальцы - экстаз! Твое тело - экстаз! И он вбивает себя в нее, пока еще есть возможность, и его пальцы продолжают движение, и они достают до самых глубоких мест подмышек и ребер, и она стонет, и в последнем усилии выворачивается из-под него, но он придавливает ее своим телом, и впивается в нее, и вдавливает пальцы как можно глубже по краям ребер, чтобы она еще сильнее выворачивалась из-под него, пыталась вырваться - но это тщетно, он больше и сильнее, он придавливает ее, он впитывает ее усилия, он втягивает ее в себя всей кожей, и ее долгий, глубокий, чувственный стон слышен далеко за пределами этой комнаты… И вот они одновременно оседают на кровать, он - сверху, она - снизу, оба - опустошенные. Занавес чувствам!!!
Иоганн, сидя на краю кровати, тяжело поднимая голову, оглядывал комнату - где штаны, где камзол… Магда, распластанная по кровати, с привязанными руками, тяжело дышала. Но вот они оба пришли в себя и…
- Милая, ты знаешь, мне еще ни с кем не было так хорошо!
- Милый, мне тоже! Я только с тобой смогла почувствовать настоящего мужчину - того, который ласкает меня, наслаждается этим и через это дает наслаждение мне!
- Подожди, радость моя! - Иоганн освободил руки Магды от петель и покрыл поцелуями ее тело. Магда лежала на кровати, раскинувшись, и все ее скрываемые от других места были видны Иоганну, но он не обращал на это внимания.
- Послушай, солнышко моё! Я заберу тебя отсюда, я… я…
- Подожди, Иоганн! Послушай меня. Нам с тобой было хорошо; ты мне понравился с тех пор, когда я тебя увидела в первый раз; я думала - может, это и чушь, но пусть он встретится еще раз на моем пути. Я… только с тобой… слышишь? Только с тобой я почувствовала себя женщиной - желанной, любимой, ласковой…
- Магда, ты говоришь правильно, и я… попрошу своего командира, он поможет мне, я заберу тебя отсюда, и мы будем вместе…
- Нет, Иоганн, ты уйдешь дальше, а я останусь здесь, - голос Магды был тверд и печален.
- Ты, наверное, не поняла, Магда. Я заберу тебя, я заплачу выкуп… - слова Иоганна прервал горький смех Магды.
- Подожди, Иоганн, не стоит давать обещания, если не можешь их выполнить. У тебя не хватит денег, а твой командир не даст тебе взаймы ни при каком раскладе. Так что… мы останемся любовниками, каждый из которых помнит о другом и о том, что только один из нас может доставить другому высшее наслаждение. Я прошу тебя об одном - помни меня всегда, даже если ты женишься на другой женщине и будешь отцом семейства. Помни молодую ведьму, которая смогла доставить тебе наслаждение, которого ты ждал всю жизнь - и лишь с ней дождался. Помни грешную Магду, которая ждала тебя и которая отдала тебе свои чувства - кто бы с ней не был до этого, он был обладателем лишь ее тела. Помни все это, и не забывай то, что я тебе сказала. А теперь, - Магда соскользнула с кровати и посмотрела на клепсидру, - скоро рассвет. Одевайся и выходи в зал, иначе хозяйка стребует с тебя деньги еще за одну ночь, хотя ты и ничего такого не делал.
- Магда, я…
- Да, ты - Иоганн, ты встретился со мной; ты получил то, что хотел; другим я это не говорю - только тебе: не забывай меня. И как только ты будешь здесь, солдатом или командиром, гонимым или гонителем - это неважно - приходи сюда и закажи меня. Я буду ждать. Запомни - тело всем, чувства - тебе. Только тебе, и никому, кроме тебя!
- Я… запомню все, что ты мне сказала. И я вернусь, и мы будем вместе! - Иоганн умел понять, когда бесполезно сопротивляться. Тем более, что в дверь их комнаты уже слышался ненавязчивый стук.
- Время, молодой господин, время!
- Уже иду! - Иоганн надел штаны, подпоясался и внимательно посмотрел на Магду. Она лежала на кровати, накрывшись покрывалом, и смотрела на него, ласково улыбаясь.
- Помни, Иоганн - пока что тело всем, чувства - тебе! А если выкупишь меня потом, то и тело, и чувства - только тебе!
- Я вернусь, ты дождись меня!
- Я буду тебя ждать, и никто, кроме тебя, не увидит меня настоящую!
……………………………………………………………………………………………………
И хотелось бы закончить сию повесть словами: "После долгих испытаний они встретились, и жили они долго и счастливо, и умерли они в один день", но погрешу я против истины, сказав так, ибо не встретились они более, и умерли в разное время. Ведьма Магда, выданная нашим братьям доброй прихожанкой - своей хозяйкой, исповедалась мне во всех своих грехах и умерла от руки палача, удушившего ее перед казнью, ибо отреклась она от заблуждений своих - но кто знает, не сделала ли она это, убоявшись пламени костра?
А тот Иоганн, коего она упоминала, погиб в бою - был он командиром отряда наемников, и прозвание его было Иоганн Ласка, ибо как этот зверек, был он гибок и свиреп; и не довелось ему в том бою принять свойство имени своего, когда вытолкнул он из-под удара двуручным мечом своего солдата, а сам остался на поле боя вместо него; и со слов Рудольфа Шиклера, его товарища, спасенного милостью божьей и действием Иоганна Ласки, позднее умершего в нашем монастыре от ран и исповедавшегося мне во всех своих грехах, записано это. На этом остаюсь, грешный раб божий, монах ордена Святого Доминика, Игнациус.
вернуться к списку историй >>
© Robert
Rambler's Top100