Новости Галерея Видеоклипы Библиотека Ссылки Форум О проекте
САМОЕ ЗАВЕТНОЕ ЖЕЛАНИЕ (Ночь и Утро – 2) Часть 4. КУРС МОЛОДОГО БОЙЦА.
FF/F

Посвящается Тем, Кто открывает нам новые миры.


Внимание: строго для лиц, достигших возраста 18 лет!!!!!!!!!!!

Все имена, отчества и фамилии, наименования юридических лиц, названия художественных произведений и их тексты, названия любых форм населенных пунктов, а также объектов, соотносимых с физической картой, – вымышлены. Любые совпадения случайны. В рассказе присутствуют сцены эротического и оккультно-мистического характера, а также нецензурные слова, в т.ч. на иностранном языке. Тем, чьи убеждения могут оскорбить такие сцены и слова, а также лицам до 18 лет, данный рассказ лучше не читать.

… Даже на следующий день Вита никак не могла прийти в себя. Жаклин - прелесть!!! Именно так, со многими восклицательными знаками. Вместе с Таней вчера они встретили Жаклин (такая солнечная! такая непосредственная!) в аэропорту и поехали в Москву. А там… все как положено - Кремль, Оружейная палата, Манежная площадь, исторический центр города… Таня и Вита как будто заразились светом, исходящим от Жаклин. Ужин в "Шоколадке", закупка в магазине граппы, вина и ликера, морепродуктов, легких закусок, поездка домой к Тане - и щебет Жаклин над всем этим! По-русски она говорила хорошо, только небольшой акцент, но он не портил ее речь, наоборот - придавал ей оттенок настоящего французского вина: насыщенный, рубиновый, с нежным фруктовым послевкусием. Ах, Жаклин, Жаклин! Невысокая, пухленькая, узкая в плечах, широкая в бедрах, брюнетка с прической "каре", малиновый маникюр и педикюр…
У Тани дома праздник приобрел несколько иные очертания - немного запретного, немного того, о чем не говорят в светском обществе, но все-таки без этого праздник - не праздник! И вот уже Таня и Вита меряют купальники, а Жаклин щелкает фотоаппаратом (у нее старый аппарат, пленочный, да еще и пленка черно-белая)! Наконец Жаклин сама переодевается в один из купальников (кстати, самый смелый) и отдает аппарат Тане. Обнимается с Витой, прямо-таки извивается вокруг неё, и периодически подливает всем в бокалы выпивку - собственное французское шампанское!
- О-ля-ля, Танья и Вита! Мои… как это правильно сказать… подругьи, вот! То, что продается у вас - это, говоря по-нашему, merde! Это не шампанское! Поэтому предлагаю начать с этой бутылки! А потом уже все остальное. Как у вас говорят - "вино на пиво - это диво, а пиво на вино - это говно!" Ха-ха-ха-ха! Откуда такие удивленные лица? Я много работала с русскими журналистами, они очень хорошо умеют пить и знают, как это делать! "Так випьем за то, чтобьи у нас все бьило, и чтобы нам за это ничего не бьило!" - так они говорьили! О, Вита, как тебье идет этот купальник! Цвет морской волны подчеркивает твой загар… ах, это твой естественный цвет кожи? Excellent! О, это прекрасно! От солярия портится кожа женщин… она грубьеет… а твоя кожа такая нежнайа… Танья, у тебя кожа другайа, о, тоже хорошайа, но другайа… ты понимайешь, о чем я… Вита, ты есть молода, красива, нежна!
И как-то вдруг они втроем оказались на большой Таниной кровати, объятия, поцелуи… куда-то сползли купальники… ласки… ложимся в круг, играем, ласкаем, кто первый кончит…
- Вита, ты проиграла… не упрямься, ми слышальи, как ты кричала… дай руки… Танья, подьержи ей ноги… вот так, а теперь, Танья, мы Виту… как это… chatouiller… а, щекотать…
После пары минут щекотки Жаклин сказала "стоп!" и задумалась, а потом сказала:
- Сейчас ми будьем играть в игру "Модельер". Вита, ты будьешь mannequin… о, да, манекьен, и лежать тихо-тихо, не шевьелясь. А мы с Таньей будем модельер, мерьят на тебе la robe… а-а, платье, да! Ты видержать пьять минут как манекьен - и мы снова ласкать по кругу, ты не видержать - ми делать с тобой что и сколько захотьим, - Жаклин улыбалась, но в ее голосе чувствовалось волнение.
Она встала с кровати и голой пошла в прихожую, а Вита улеглась на спину, и Таня помогла ей: распрямила и расставила ей ноги, вытянула ее руки над головой - так, чтобы не осталось ни одного недоступного нежного местечка. Таня напряженно посмеивалась:
- Ничего, терпи, казак, атаманом будешь. Жаклин у нас человек веселый, изобретательный, с ней никому скучно не бывает!
Жаклин, повозившись в прихожей, вернулась, неся в руках какой-то сверток. Она вздернула руки над головой и встряхнула сверток; тот развернулся, открыв всем… балахон, имеющий вид достаточно строгого платья без декольте, с длинными рукавами и очень длинным подолом - Жаклин, при своем среднем росте держала платье за плечи, вытянув руки высоко над головой, и при этом подол лежал на полу. Юбка была сделана "колоколом", при этом была также очень широкой. Цвет ткани был своеобразен - холодный, нечто среднее между голубым и серым, и переливался на солнце так, что перед глазами играла гамма оттенков. Ветер из форточки колыхал платье, так что сложно было понять, какого оно цвета в данный момент времени и, собственно, из какой ткани сшито.
Вита заинтересованно смотрела на переливы красок, которые, казалось, куда-то ее звали; Таня же замерла, сидя на пятках около Виты, и вопросительно смотрела на Жаклин. Та, опустив платье, коротко кивнула Тане, а затем, снова улыбаясь, подошла к кровати, одним движением опустилась на нее и подтянулась к Тане и Вите.
- Начинаем мерьять! Танья, помоги мне, а ты, Вита, помни - в платье лежать тихо, как манекьен!
Вита села, и Жаклин с Таней, подобрав края платья до уровня подмышек и придерживая рукава вытянутыми, одновременно набросили платье на Виту. Затем, когда она нырнула в него до пояса, дернули за юбку, опустив тем самым платье ниже уровня ступней.
Снаружи платье было гладким, но внутри… Вита кожей ощутила какие-то непонятные фракции - то ли крючочки, то ли стебельки, то ли волоски, то ли перышки; в общем, непонятно что, но это было везде и по всему телу! Вита сразу поняла смысл игры и напряглась. Она попробовала закрыть глаза, но Жаклин засмеялась:
- Нечестно, Вита! Манекьен не бывает без глаз! Манекьен смотрит на всех! - и глаза пришлось открыть.
Пару минут Вита лежала, не шевелясь, пока Жаклин и Таня разыгрывали из себя бывалых мастериц - перебрасывались портновскими терминами, водили пальцами по телу и ногам, поддергивали ткань, подтягивали части платья (оно было Вите велико), как вдруг…
- Танья, смотри, сколько еще есть места! Мы не рассчитальи грудь, у нашей девьушки меньше! Надо ушить! - и с этими словами Жаклин положила ладони на грудь Виты и пальцами обжала их. Непонятные фракции защекотали соски и кружки вокруг них и Вита, забыв обо всем, взвизгнула и закрыла груди предплечьями.
- О, что это, Танья? - недоуменно воскликнула Жаклин, падая на кровать и хватая Виту за руки; Таня в это время легла Вите на ноги.
- У нас в мастерской есть le espion… лазутчик? О-о, надо узнать, кто его послал! Рассказывай, или мы тебя будьем долго щекотать!
И началось… Танина кровать (ретро-стиль) имела спинку, состоящую из прутьев; к ним и привязали руки Виты, а ее ноги Таня и Жаклин придерживали при щекотке. Женщинам не надо было даже особенно стараться - ткань сама выполняла функции допросчиков. Они гладили тело Виты, водили пальцами по животу, ребрам, бедрам, груди - и тело Виты отзывалось на их движения. Метания по кровати - ответ тела, хохот, переходящий в стон - ответ голоса, постепенное оцепенение - ответ души.
Главным здесь была не щекотка, а зуд - зуд постоянный, охватывающий все тело, проникающий во все складочки… ну, сначала не во все. Но через пару минут Таня, щекотавшая ноги, накинула подол на ступни Виты и заправила складки между пальцев ног, да еще и начала пальцами утрамбовывать эти складки. Вита вскинула ноги, пытаясь вырваться, но Таня перехватила ноги, да еще и пощекотала под коленками. В этот момент Вита напоминала тюленя, бьющегося в зыбучих песках.
От зуда было никуда не деться, он нарастал, и мозг Виты постепенно начал отключаться, но Жаклин вновь начала резко сжимать грудь Виты, стараясь пальцами погладить или ущипнуть верхушки грудей. Вита вновь вздернулась, пытаясь вывернуться… но ей не удалось.
Таня, просунув руки Вите под ягодицы, вздернула ее таз, и Жаклин одновременно двумя руками начала засовывать ткань во влагалище и анус Виты, опять же шевеля там пальцами, стараясь как можно лучше расправить внутренний слой ткани, чтобы он разошелся по всему пространству. Вита рванулась из последних сил, но ее голова уперлась в связанные предплечья, и мышцы оттолкнули ее.
Пальцы Жаклин и Тани были везде. Зуд достиг предела. Казалось, не было ни одной клетки тела, которая бы не страдала от щекотки и зуда. Вита начала проваливаться куда-то… что-то серебрящееся, лабиринт, и она в этом лабиринте, пока с краю… И тут она услышала флейту. Сначала одну, а потом несколько - она не могла бы сказать, сколько именно. Они как будто настраивались на игру. Однако их какофония странным образом не отталкивала Виту, а наоборот - привлекала, затягивала. Диссонанс флейт странным образом дисгармонировал с движениями, создающими зуд, и она, ощущая на периферии сознания какое-то движение, отталкивая все внешнее, поплыла к середине водоворота, к музыке избавляющей…
- А-а-крх-пф-пф! - Вита забилась в руках Жаклин; Таня водила холодным душем ей по лицу и телу…
- Вы чего? Что случилось? - Вита оглядывалась по сторонам.
- Вита, мы хотим s'excuser… а, просить прощения, - это Жаклин. - Мы не знать, что ты так… отвечать на нашу игру. Мы сделаем тебье хорошо, мы тебья сначала помоем, а потом пойдем с нами… - улыбки Жаклин и Тани не могли скрыть их волнение.
Вита, не вполне понимая, что случилось, встала и перешагнула через бортик ванной. Таня и Жаклин вытерли ее простыней и под руки отвели в комнату, уложили на кровать и сами легли по обе стороны от нее, а потом…
Вита млела под нежными, требовательными пальцами Жаклин и Тани.
Сочетание языков и пальцев не давали Вите покоя; она извивалась, стремилась к ласкам, как мотылек к свету, а пальцы и языки вторгались в самые ее интимные места. Вита уже потеряла счет времени, она растворилась в ласках. Тело Виты, цвета кофе с молоком, билось, изворачивалось, стремилось к успокоению на кипенно-белых простынях, и Жаклин, прищелкнув языком, правой рукой начала делать Вите "скобку", при этом левой слегка прихватывая и периодически пощипывая ей соски. Таня же начала целовать Вите пальцы ног, при этом посасывая их.
Теплая волна захватила Виту, понесла ее и выбросила в Небо, прямо на Солнце! Небывалый, мощный оргазм пронзил ее тело… как пружина… бросила ее в Небеса, и вернула на Землю… буквально краем уха она слышала голоса… и мысленно переводила:
- Tania, elle se tenait longtemps. Les autres ne pouvaient pas supporter plus de 3 minutes (Таня, она держалась… другие… не больше трех минут…).
- Jacqueline, moi la pr?parait longtemps. Je peux compter sur la place de l'aide de la Pr?tresse (Жаклин… долго готовила ее… место помощницы Жрицы)?
- Tania, tu t'empresses. Cela non d?cider, et m?me pas au Cercle. (… ты спешишь… не нам решать… даже не Кругу…).
… Уже на следующее утро, в аэропорту Жаклин, прощаясь с Таней и Витой и расцеловав их обеих, сказала:
- Танья и Вита! Благодарьу вас за этот день, который я провела как в сказке! Я думайу, что вы обе должны приехать ко мне в гости! Мы сможем посмотреть замки… особенно замок Тиффон! У него такайа историйа! В общем, сегодньа покупайтье билеты, на скореье, и ви приедетье… только скажитье мне, когда, и мы все… - Жаклин взволновалась, но тут объявили вылет ее рейса.
- О, милийе мои! Жду вас! - Жаклин, помахав рукой, устремилась к самолету.
Вита, дождавшись, пока Жаклин уйдет к самолету, дернула Таню за руку:
- Тань, а что Жаклин имела в виду?
Таня сосредоточенно подвигала губами.
- Поедем ко мне, там я тебе кое-что объясню.

Ружа, проворочавшись в постели всю ночь, задремала только с первыми лучами солнца. Как бы она не пыталась нацелиться на поездку, на спектакль и на все сопутствующее - через это все время пробивался Костя: его глаза, его слова, его движения. Наконец пришел сон, но насколько он дал отдых…
Ночной лес, поляна, костры, хаотично разбросанные по ней… и Тень. Тень, стоящая выше самых высоких деревьев. Покровы Тени шевелятся - по Ней бегают какие-то непонятные существа, а перед Тенью стоит Алтарь - высокая глыба черного дикого камня; мох, вкрапления и трещины - на ней…
На ней закреплена обнаженная смуглая девушка - жертва… Жертва бьется, пытается вывернуться, но какие-то мелкие, пушистые, переливающиеся существа бегают по ней, и забираются в самые чувствительные места, и жертва не может увернуться от их ласк…
Почему ласки? Откуда Ружа это знает? Ну как же, она чувствует это - девушку ласкают, нежно и пронзительно, и она ничего не может сделать, и ей остается только раскрыться, и принять, и кто знает, что будет дальше… Смерть или…
- Зачем? Зачем? - Ружа вскинулась на кровати, и ее мать - невысокая полная женщина с резкими чертами лица и большим носом - отпрянула от нее.
- Что "зачем", дочка? Ты так стонала… я хотела тебя разбудить, так нельзя… душа может уйти и не вернуться.
- Мама, мама! - Ружа потянулась и обнялась с матерью. - Скажи, а если снится что-то… загадочное (что-то помешало Руже рассказать всю обстановку сна), и я там только смотрю, а все происходит с кем-то еще - что это значит?
Мать нахмурилась.
- Это значит, дочка, что "кто-то еще" - это ты сама, только ты еще не решила - выберешь ты этот Путь или нет. Ты успела подойти к ней? - мать пристально посмотрела Руже в глаза.
- Нет… и не хотелось…
- Значит, ты еще не выбрала свой Путь. У нас говорят - не мы выбираем Путь, но Путь проходит через нас. А что тебе снилось?
Почему-то Руже не захотелось рассказывать матери свой сон.
- Да так… лес, костры… - Ружа хотела успокоить мать, но та, против ожиданий, нахмурилась еще больше.
- Это тебя Судьба зовет, Ружа! Я тебя свободной растила, так что - иди, и пусть будет, что будет. Ты знаешь, твой отец не нашего корня, он от этих вещей далеко ходит. Но если что - я его успокою. Ты помнишь, как я в твою школу ходила, и в институт ходила - когда твои учителя носы морщили: мол, как это, нерусская, а так учится хорошо! Ничего, они всё поняли. Так и здесь. Ты только возвращайся. А чтобы все было хорошо - вот, возьми, - мать двумя руками сняла с шеи кожаный ремешок, на котором висел какой-то предмет непонятной формы. Она поцеловала этот предмет и повесила на шею Руже.
- Носи его, не снимай никогда. Спать будешь, мыться будешь, с парнем в кровати будешь - не снимай. Это мне моя мать отдала, когда я в русского влюбилась, и мне уйти надо было. Она мне так же сказала - тебя Судьба зовет, а твоего отца я как-нибудь успокою. Так что, дочка, бахт на ячкирдём.

вернуться к списку историй >>
© Robert
Rambler's Top100