Внимание: строго для лиц, достигших возраста 18 лет!!!!!!!!!!!

Все имена, отчества и фамилии, наименования юридических лиц, названия художественных произведений и их тексты, названия любых форм населенных пунктов, а также объектов, соотносимых с физической картой, – вымышлены. Любые совпадения случайны. В рассказе присутствуют сцены эротического и оккультно-мистического характера, а также нецензурные слова, в т.ч. на иностранном языке. Тем, чьи убеждения могут оскорбить такие сцены и слова, а также лицам до 18 лет, данный рассказ лучше не читать.

Таня отчего-то сильно волновалась, поэтому, добравшись до дьюти-фри, набрала спиртного и в полете начала его употреблять. Вита пыталась растормошить Таню, вновь и вновь задавая ей вопросы о Жаклин и Книге, но Таня реагировала вяло - кроме пары случаев, когда она предлагала Вите выпить вместе с ней "за удачу" или "за торжество справедливости". Вместе с тем на вопросы о Жаклин Таня ответила…
- Таня, ну что с тобой? - Вита тормошила Таню. - Ты же мне обещала сказать, кто такая Жаклин! И вообще, почему мы летим во Францию?
Таня приоткрыла глаза и внимательно посмотрела на Виту, сфокусировав зрение.
- Жаклин? Так я тебе говорила… она представитель той конторы, которая дала мне перевести Книгу… я не могу разрешить тебе публиковать выдержки из нее без согласия Жаклин… о-о-о, чего ты надулась, милая? Ты же знаешь - есть такое понятие, как "интеллектуальная собственность"… Кроме того, Жаклин - очень влиятельный человек… Она поможет тебе… и в России, и в Европе… у нее большие связи…
- Таня, да бог с ними, со связями! - при этих словах Виту слегка передернуло, но она списала это на болтанку в самолете.
- Она расскажет, про что эта книга? Как ее… "Кор-Са-Ленг"?
При этих словах Таня мгновенно протрезвела.
- Тихо! - ее лицо резко помрачнело. - Я тебе говорила - не упоминай ее название при посторонних! Только при мне или Жаклин! Ну, или при тех, про кого она скажет, что можно.
Вита подумала "Не стоит рассказывать Тане про встречу около вокзала" и сделала недоуменное лицо. Таня, увидев реакцию Виты, смягчилась.
- Это такая книга… в общем, не для всех. Не надо, чтобы про нее знали те, кому это не положено. Ты допущена к большой тайне! - эти слова Таня произнесла полушепотом. - Если Жаклин поможет тебе, ты… - Таня оглянулась по сторонам, а потом, внимательно глядя Вите в глаза, сказала: - Ты сможешь достигнуть всего, чего захочешь! И твоя жизнь изменится в лучшую сторону!
Заметив гримаску недоверия на лице Виты, Таня засмеялась:
- Напоминает монолог продавца "Кирби" или свидетеля Иеговы, не так ли? Только здесь - все по-честному. Тут задействованы другие люди… и другие Силы… - последнюю фразу Таня вновь произнесла полушепотом.
- Так что когда прилетим - обо всем остальном узнаешь у Жаклин.

- O-la-la, notre performance sur le Grand Amour. Monstre aimait la beaut?, et de se rendre compte qu'il est mauvais… (наш спектакль о Великой Любви. Чудовище полюбило Красавицу и осознало, что оно плохое), - Роберт Демарэ взмахнул руками. Высокий, крупный, с "прицеливающимся" взглядом, он производил двоякое впечатление - встреть его на улице, и обойдешь десятой дорогой; пообщайся с ним в баре в компании его друзей, и напьешься за его счет.
- Plus je ne peux rien dire - voir notre performance, et vous vous rendrez compte que l'id?e de la justice sociale pr?vaut m?me dans les contes de f?es! (Больше я ничего не могу сказать - смотрите наш спектакль, и вы поймете, что идеи социальной справедливости торжествуют даже в сказках!)
Ружа и Костя расположились в первых рядах - иначе они бы ничего не увидели. Перед спектаклем было объявлено, что все действие идет по канонам революционного французского театра XVIII в., с включением отдельных авторских находок. И действительно, ни на современные перформансы, ни на систему Станиславского похоже не было.
Спектакль, сам по себе достаточно любительский, был интересен в первую очередь в историческом плане: как образец театрального искусства соответствующего периода и как достаточно правдивое изложение эпизодов Великой Французской революции. Граф - угнетатель крестьян (сильно напоминающий Гэри Олдмэна в "Дракуле"), революционный продотряд в замке, идейный комиссар - молодой парень в стиле Павки Корчагина, командир отряда (угрюмый рабочий, верящий в кулак больше, чем в лозунги), массовка рабочих и крестьян, и главное действующее лицо - девушка Жанетт, тайно любящая комиссара (переоделась в гавроша и присоединилась к отряду). В целом спектакль повествовал о деятельности продотряда из голодающего Парижа в сытой сельской местности, и о последствиях этой деятельности, с поправкой на психологию рабочих и крестьян того времени.
На протяжении всей пьесы Костя постоянно записывал что-то в блокнот. Ружа, не зная толком французского языка, скучала и пыталась отвлечься разговорами с Костей, но когда он шепотом сказал: "Милая, они не только играют, но и говорят в стиле Революции, многих слов я просто не понимаю, приходится экстраполировать" - Ружа согласно кивнула головой и принялась разглядывать окрестности.
Где-то в середине действия (отряд в деревне, и голодные парижские рабочие, увидев бегающих по улице жирных гусей, начинают мародерствовать - т.е. "проникаются пролетарским гневом к зажравшейся деревенщине") она увидела, что откуда-то сбоку, из замка, выходит группа женщин и девушек, среди которых она узнала… Виту! Она была как-то странно одета, что-то длинное, ниспадающее; рядом с ней шли четыре девушки, но они были одеты по-спортивному и во все черное, а за ними шла группа женщин, одетых так же, как и Вита. Вся группа двигалась мимо импровизированного театра, но свернула по дуге в сторону вагончиков труппы и скрылась в зарослях "живой изгороди".
Все мысли Ружи сосредоточились на Вите.
"Интересно, зачем она здесь? В гости приехала? Непохоже… Никогда не было разговоров, что у нее кто-то во Франции есть - она бы обязательно выпендрилась по этому поводу. Кто-то ее привез? А зачем? А если… тоже на спектакль?" - Ружа дернулась, как от ожога. "Мы сейчас посмотрим, уедем, а она найдет этого режиссера, переговорит с ним, все обсудит… А потом мне скажут, что я списала работу? Ну уж нет!" - злость ударила Руже в голову.
Краем разума Ружа понимала, что ей, спортсменке, да еще в таких видах спорта, где девушек крайне мало, если что, зачтут диссертацию "за медали". Но справедливое желание показать всем, что у нее есть не только мускулы, но и мозги, да и просто неприязнь к этой "строящей из себя бледной немочи" затмили всё. Тронув Костю за колено и шепнув ему на ухо: "Милый, я скоро вернусь", Ружа аккуратно встала со стула и, пригибаясь, чтобы не отвлекать зрителей, двинулась к "живой изгороди".
Тем временем пьеса продолжалась. Кульминацией сюжета (к этому моменту комиссар был тяжело ранен возмущенными крестьянами) стала песня, исполняемая графом и Жанетт. При этом граф стоит на колене, протягивая руки к Жанетт, и моля ее даже не о пощаде, а об улыбке, которую она подарит графу перед его гильотинированием (телега с походной гильотиной ненавязчиво стояла на заднем плане, как бы между поющими). Мелодия, музыка, свет факелов (дело уже шло к вечеру) - все это создавало "балладную" атмосферу. Жанетт, в санкюлотском красном колпаке, рваной изгвазданной куртке и таких же брюках, подвязанных веревкой, и стоптанных дырявых ботинках, держа руку на большом пистолете, заткнутом за пояс, с горящими глазами патетически обвиняла графа в унижениях крестьян, в том, что они голодают, и вообще - живут как звери в норах. Граф, с длинными завитыми волосами, в держащемся на завязках у горла черном плаще, камзоле, белоснежной рубахе, бежевых панталонах и кожаных сапогах каялся, признавал свои ошибки, и приятным баритоном сообщал, что только теперь он понял, как был неправ; прекрасная девушка открыла ему глаза, и если она решит оставить его в живых, то он уйдет из замка навсегда и скроется во тьме лесов, и будет жить лишь тем, что сам сумеет найти… Как ни странно, патетика присутствовала лишь в необходимой мере; голоса актеров переплетались, постепенно возвышаясь, и где-то в Небе слились в едином порыве. Жанетт протянула руки навстречу графу, он сделал то же самое, но вместо объятий Жанетт взмахнула правой рукой и пропела: "Donc remplir les plans que vous!" ("Так исполни же задуманное тобой!"), на что граф, не вставая с колена, приложил правую руку к сердцу и, склонившись в поклоне, ответил ей: "Je ob?is celui qui m'a ouvert les yeux" ("Повинуюсь той, что открыла мне глаза"). Повернувшись к массовке крестьян, Жанетт, не снижая напора, обратилась к ним: "Ainsi, il sera entra?n? la b?te et le buveur de sang! Nulle part il ne se trouver mis?ricorde! Mais si il veut vivre comme un honn?te travailleur, vous l'accepter, qu'il obtient son pain!" ("Так будет изгнан зверь и кровопийца! Нигде он не найдет себе пощады! Но если он захочет жить как честный труженик, вы примете его, и пусть он сам свой добывает хлеб!"). Те, явно затянутые дуэтом в какой-то водоворот времени и пространства, с горящими глазами закричали: "Oui! Oui! Laisse faire!" ("Да! Да! Пусть так и будет!") и бурно зааплодировали. Зрители присоединились к ним. Граф тем временем одним движением руки завернулся в плащ и, согнувшись под тяжестью обвинений Жанетт, прошел было к кулисам - "в лес". Но далеко уйти ему не дали.
Члены продотряда, возмущенные тем, что на их глазах отпускают угнетателя и кровопийцу, разделились. Часть схватила графа, а часть, во главе с хромающим командиром (во время восстания ему прокололи ногу вилами) с негодованием обратилась к Жанетт: "Vous nous avez persuad? de ne pas comparer avec le sol des maisons et tuer ces gens pour notre commissaire! Mais que l'injustice soit corrig?e, et son cerveau puni! (Ты уговорила нас не уничтожать эти дома и не убивать этих людей за нашего комиссара! Но пусть несправедливость будет исправлена, а ее вдохновитель наказан!)".
Жанетт, трагически опустив голову, задумалась, а затем, повернувшись к рабочим, полузаговорила - полузапела: "Excusez-moi, mes bons fr?res affam?s! Je suis fascin? par la beaut? de lui et de ses paroles; mais maintenant, les ?cailles tomb?rent de mes yeux et je vois que le monstre sera toujours un monstre! Prenez-le, et laisser venir la vraie justice r?volutionnaire! (Простите, мои добрые голодающие братья! Я была очарована красотой его и его слов; но теперь пелена спала с глаз моих, и я вижу, что чудовище всегда останется чудовищем! Возьмите его, и пусть свершится революционное правосудие!)". Повернувшись затем к крестьянам, Жанетт в доступной форме разъяснила, что графские замок и припасы теперь принадлежат им - естественно, после того, как они поделятся со своими голодающими братьями из Парижа всем тем, что и в каком количестве последние сочтут нужным взять. Такая постановка вопроса крестьянам понравилась (свое остается при себе), после чего они в танце стали передвигаться в сторону декораций "замка" - надо полагать, за продуктами.
Одновременно группа продотрядовцев с радостными криками не особенно пристойного содержания потащила графа к походной гильотине. Он пытался что-то сказать Жанетт, но та отвернулась, рабочие закрыли собой гильотину и графа, после чего раздались характерные звуки: скрежет ворота, сдавленный крик, тупой удар (очень похожий на удар колуна). Затем один из рабочих вышел на авансцену и торжествующе поднял за волосы муляж головы, щедро измазанной по краю шеи чем-то красным… Занавес!
Актеры вышли на поклон, присутствующие аплодировали, некоторые дарили цветы актерам. Естественно, большинство цветов достается Жанетт и графу, который даже имени собственного в пьесе не имеет. Как ни странно, на третьем месте по числу букетов оказался актер, исполнявший роль командира отряда (Костя, улыбнувшись, подумал: "Тяжело им без фюрера").
Спектакль шел долго, и световой день уже заканчивался. Зрители расходились, актеры начали разбирать декорации. Костя уже хотел подойти к Роберту, который призывно махал ему рукой, но тут вспомнил: Ружа! Где она? "Уж сколько времени прошло… да она и языка не знает… что могло случиться?"
Костя с волнением осмотрелся по сторонам, но подруги нигде не было видно. Заметив его волнение, один из зрителей, сидевший рядом с ними, улыбнулся и, похлопав Костю по плечу, сказал:
- Si vous cherchez pour votre ami, monsieur, il est all? dans la mauvaise direction, - и широким жестом показал рукой в сторону замка. Костя, кивнул ему и, пробормотав "Merci", быстрым шагом двинулся к замку, одновременно крикнув Роберту, что сейчас подойдет.