Сумерки сгущались над Фландрией. И город Лилль, славный своими модными магазинами, как и всегда, не стал исключением. Лучи заходящего солнца окрасили ограду городского кладбища нарядным оранжевым цветом.
В крытом кузове повозки мэтра Дюбуа, остановившейся у ворот кладбища, валялся мешочек. В мешочке, связанная по рукам и ногам, с тряпочкой во рту, лишённая возможности наблюдать краски заката, томилась я. Но сумерки над Фландрией я видела такое множество раз, что, даже находясь в мешке, могла с лёгкостью вообразить, как они сгущаются.
Монетка звякнула о камни. Именем Господа сторож благословил благодетеля. Повозка тронулась дальше. Проехав ещё какое-то время, мэтр Дюбуа остановил лошадку. Меня извлекли из мешка и развязали ноги, на которые сразу и поставили. Я замычала, требуя вытащить из моего рта мерзкую тряпочку. Немного поразмыслив, мэтр Дюбуа выполнил это скромное пожелание.
- Тфу! - Сказала я. - Тфу! Тфу! Тфу! Что - нельзя было найти что-то почище?!
- Хе-хе-хе-хе-хе-хе-хе… - Захихикал мэтр, скаля жёлтые зубы. - Давай… Веди… Мы на месте. - И подёргал длинную верёвку, связывавшую мои руки за спиной.
Я вздохнула, огляделась и уверенно направилась, куда глаза глядят, высматривая какую-нибудь свежую могилку, про которую нельзя было сказать, что в ней за последние дни никто не покопался.
* * *
Наконец, я нашла то, что искала. На могильной плите значилось: "Здесь покоится мастер Жерардэ, непревзойдённый кружавчик". А может: "мастер Жерардо, непредвзятый кружевщик". Темнело уже, не разглядеть. Земля была свежая. Я остановилась и сказала:
- Здесь.
Мэтр усадил меня неподалёку от места последнего успокоения мастера то ли Жерардэ, то ли Жерардо и тщательно обмотал своей верёвкой всю от локтей до щиколоток. Ну, вот! А я так надеялась сбежать, пока он будет занят землеройными работами!
- Ну, смотри, деваха. - Сказал он. - Если ничего не найду, я тебя саму здесь зарою. Живьём. - Мэтр Дюбуа поплевал на ладони и взялся за лопату.
Он копал, а я молилась. Всем подряд - Богоматери, Иисусу, святому Ангелу Кармелиту - защитнику блудниц (а я ведь блудница!), и святому Эльму - покровителю мореплавателей (так, на всякий случай), и святому Георгию - защитнику девушек, которым выпал жребий быть отданными на растерзание чудовищ, и мученику Евстафию - защитнику девушек, претерпевающих ужасные испытания, и святой Катерине - в любом деле помошнице, и святой Маргарите - избавительнице от неправедных служителей закона, и мученику Пантелеймону - покровителю болящих и страждущих девушек, и святому Христофору - помошнику девушек, которым хочется куда-нибудь убежать, и святому Эгидию - защитнику гонимых и преследуемых девушек, и святой Либерате Вильгефортис, которая отдельно защищает девушек от преследований со стороны мужчин, и святому Герману - покровителю девушек, закованных в цепи, и святой Кларе - покровительнице девушек с длинными золотистыми волосами, и святой Клотильде - покровительнице сироток, и святой Марии Египетской - покровительнице девушек
, которых вот-вот погребут в песках, и святому Бонавентуре, и святой Варваре, и святому Виту! Я усердно молилась всем-всем-всем, кого только могла припомнить! Если вся эта компания не заступится за меня - такую маленькую, беззащитную, измученную, всеми покинутую, со свежевыжженным клеймом на плече, то чем они тогда вообще там занимаются?!!!
Мэтр между тем углублялся в недра земные. Когда он вылез из разрытой могилы, уже совсем стемнело. Мэтр Дюбуа зажёг фонарь, поставил на холмик выброшенной из могилы земли и вновь спустился в яму.
- Я до гроба уж дорылся! - Послышалось оттуда. - Где серебро?!
- А вы под гробиком смотрели?
- Чего?..
- Под гробиком! Отец Дюбуа ведь хитрый! Он так просто бы не спрятал. Он, наверное, под гробик подкопал! Я же не видела! Я как раз здесь вот сидела, где теперь вы меня положили. Мне не видно было!
Некоторое время из могилы доносились только стук лопаты о гроб и сопение мэтра. Я затаила дыхание. Вдруг там что-нибудь найдётся! Уж такую-то ерунду святые могли подстроить! Однако, по лицу лилльского палача, когда он снова поднялся на поверхность, я поняла, что мои надежды были тщетны.
- Тогда, может быть, они в самом гробике?! Отец Дюбуа такой хитрющий!
Мэтр Дюбуа метнул на меня бешенный взгляд и спрыгнул обратно. Я вновь услышала удары железа о дерево, затем - душераздирающий скрежет. На некоторое время воцарилась тишина. Из могилы показалось лицо мэтра Дюбуа… Выражение его было таким, что, несмотря на ночную прохладу, я мигом вспотела вся от пяток до подмышек…
- Ой… А может я… могилку перепутала?.. Наверняка перепутала! Я теперь точно вспомнила - не эта могилка, а та вон! Которая слева от этой. Она ведь так на неё похожа!
Палач вылез из ямы и уставился на соседнюю могилу. Даже я уже видела, что могилка это давнишняя. Видно, что не рылся там никто давным-давно.
- Или вот эта - которая справа…
Я перевела взгляд направо. Там возвышался фактурный склеп. Наверное, какой-нибудь мелкий чиновник себе забабахал.
- А может - вон та, которая сзади?
Но злобный дяденька на ту могилку смотреть уже не стал. Он теперь на меня смотрел. И руки об штаны вытирал. Наверное, не хотел меня запачкать, когда в могилу швырять будет. Глупый какой-то. Я же всё равно запачкаюсь, когда он меня закапывать станет!
- Дяденька! - Говорю. - Вы же не взаправду меня закапывать хотите?.. Я просто немножко запуталась. Мы завтра обязательно нужную могилку отыщем! Просто надо днём сюда придти. А то ночью ничего не видно. Ой! Не надо! Вы же без меня потом ничего не найдёте! Ай-ай-ай!
Я с размаху ударилась о гроб. Надломленная мэтром Дюбуа крышка от удара совсем развалилась, и я оказалась в холодных объятиях непредвзятого кружавчика Жерардэ. Почтенный мастер уже наполовину разложился. Сверху посыпалась земля. Я заорала изо всех сил.
Как ни удивительно, но меня услышали. Уж не знаю, кто это был - из того длинного списка святых, кого я изводила своими горькими жалобами. Не знаю, у кого из них такое доброе сердце оказалось, но, должно быть, он был испанцем. Потому что над могилой, как гром среди ясного неба, раздался звук кастильской речи.
- Це що тут такэ? Це хто тут мэртваков крадэ? Що - для експэрымэнтов знадобився?
Лопата упала на меня - к счастью, плашмя - и я услышала удаляющийся звук бегущих шагов.
- Куды? Стый! Хосэ! Энрыке! Ловитэ його - мэдыка-пэдыка!
Над могилой тяжело протопали.
- Мануель! Глянь, чого там, у могылы? Нэбыжчык на мысцы?
- Сэньор сэржант! Тута у могылы що-то ворушитыся! Ой! Ой! Нэбыжчык з гробу лызэ!
- Що?! Який нэбыжчык?! А ну, дай лыхтар сюды! Зараз подывлюся, що за нэбыжчык такый... Та щось нэ нэбыжчык! Ты подывыся! Цэ ж дывчина! Мотузками уся заплутана!
- А... нэбыжчык?..
- А нэбыжчык - там, унызу, спокывный лэжить. Дывчынко! Ты що тут робышь? Мануель, допоможи дывчину вытягнуты!
Пока солдаты вытаскивали меня из могилы, я мысленно вознесла благодарственную молитву всем святым разом. Спасибо вам, что на свете есть Испания, и что её гарнизоны стоят по всей Фландрии, и по всему Артуа, и по всему Брабанту, и вообще по половине мира, и что патрули из этих гарнизонов слоняются по ночам чёрт-те где! Наши-то местные ополченцы, сейчас, надо думать, из тактических соображений по пивным рассеялись. И выходят они оттуда только, чтобы браво промаршировать на очередном городском параде.
- Ну, що мовчишь? Говоры, хто така! Навыщо у могылу серед ночы залызла?
- Это меня дяденька сюда засунул! - Затараторила я. - Меня мама на рынок послала! За капустой! А дяденька меня обманом к себе в домик заманил! Он монетку мне обещал! И не дал! Схватил меня, связал, и ночью сюда привёз, на кладбище. Этот дяденька - злой колдун. Он мне сам сказал. Он решил узнать, что будет, если мёртвого человека разрезать, сердце вытащить, а на его место новое пришить, живое. Вот для чего я ему понадобилась! Он меня разрезать хотел! Я ему говорю: дяденька, не надо! Я точно знаю, ничего хорошего из вашей затеи не выйдет! Моё сердце тому дяденьке из гроба не подойдёт! Оно маленькое ещё! Я же умереть могу, если из меня сердце вытащить! А он говорит: ерунда! Для науки не жалко! Такой злой человек! Ужас!
Я замолчала и стала плакать. Покорители полумира из моей болтовни мало что поняли, но перед девичьими слезами оказались бессильны. Меня развязали, завернули в какую-то попонку и отвели в гарнизонную канцелярию, где писарь записал мои показания. Я старалась изо всех сил: особенно про Жан-Люка и заспиртованных лягушечек красочно рассказала. Надеюсь, показания мои попали куда надо, и сребролюбивым мэтром вплотную занялась Святая Инквизиция. Бравые вояки, успевшие полюбить меня как родную, порывались "проводыты до хаты", но я убедила их, что "тут совсем близко, а мама напужается, как увидит, что меня солдаты домой ведут".
Я вышла на улицу и направилась к городским воротам. Уже светало, и их вот-вот должны были открыть. Я осталась совсем одна, рассчитывать мне было не на кого.
Кроме, разве что, того - неизвестного испанского святого.
Или святой.
Примечания.
«…святому Ангелу Кармелиту… …и святому Виту!» - Хаотичный набор католических и общехристианских святых. Шарлотта весьма произвольно трактует традиционно приписываемые святым защитные свойства, всеми правдами и неправдами притягивая их к «своему случаю».
«Не знаю, у кого из них такое доброе сердце оказалось, но, должно быть, он был испанцем.» - Это была святая Либерата Вильгефортис! Несчастная девушка из Галисии, которую распял собственный отец за то, что у неё выросла борода, и её никто не брал замуж. Вот как жилось девушкам до изобретения эпиляции! Приняв мученический венец, святая Либерата не может спокойно наблюдать страдания попавших в беду девушек!
«…раздался звук кастильской речи.» - Автор снова прибегает к приёму, который уже использовал в главе III, где гасконский диалект французского передаётся через кавказский акцент русского. В данном случае автор исходит из предположения, что испанский для француза должен звучать примерно как украинский для русского. Предположение более, чем смелое, но получилось забавно. Опять же – постмодерн :).
«…её гарнизоны стоят по всей Фландрии, и по всему Артуа, и по всему Брабанту, и вообще по половине мира…» - К началу XVII века под властью габсбургской Испании находились Португалия, южная Италия, южные Нидерланды (современная Бельгия), ряд небольших владений на севере Италии, востоке Франции и западе Германии, центральная Америка, значительная часть южной Америки, часть Флориды, Куба, Гаити, Ямайка, Пуэрто-Рико, Тринидад, Багамы, Азоры, острова Зелёного Мыса, Канары, Мадейра, Балеары, Сардиния, Сицилия, часть Цейлона, большая часть Филиппин и множество других островов, а также многочисленные португальские колонии на берегах Африки, Аравии, Индии и Индонезии. Це, можэ, и нэ пыв-свыту, але народ дивувався. Як казав одын з наших дыячыв, "над усим, що ми нахапалы, ныколы нэ заходить сонце".
(продолжение следует) ->
