- Точно! - Воскликнула Мэйзи. - Марси, старуха! Дай пять! Головастая ты баба! Лиззи, деточка! Хватит между ног у ней копошиться! Побежали скорей за перьями!
Девушки вскочили и шумной стайкой скрылись среди деревьев. Наконец, я смогла немного отдышаться…
- Эй, подруга! - Услышала я голос Бо. - Дунуть не желаешь?
- Что?..
- Затянись - полегчает! Макумба - первый сорт! Большой Бо сам её выращивал!
Я не поняла ни слова и молча смотрела на него. Гуманист-самоучка встал, подошёл и опустился на колени рядом со мной.
- Ну, давай я сам. - Чернокожий втянул дым из своей трубочки и неожиданно припал губами к моему рту. Я приготовилась к самому худшему, думая, что он решил-таки последовать совету Мэйзи и "прокатить меня на копье". Но вместо этого, дикарь надул меня этим едким дымом словно мыльный пузырь! Я закашлялась, из глаз хлынули слёзы. К счастью, мучить меня дальше он не стал. Усевшись на прежнее место, Большой Бо прикрыл глаза и, кажется, задремал…
А со мной стало твориться что-то странное. Сначала мне показалось, что я стала ужасно тяжёлой - такой тяжёлой, что земля не могла больше держать меня - она стала мягкой, зыбкой, вязкой - я страшно испугалась, что меня сейчас засосёт в неё как в трясину! Я хотела закричать, позвать на помощь, но не могла раскрыть рта, будто мне его завязали, и только мычала в отчаянии! Но потом мне стало легче. Потом ещё легче. И ещё. Пока, наконец, я не стала такой лёгкой, что, не будь я привязана, - клянусь вам, Фельтон, - я взмыла бы под потолок словно пёрышко, которое подбросили и дуют на него снизу!
Между тем, на полянку вернулись девушки. Они показались мне такими потешными - голые, чернокожие, улыбающиеся своими толстыми губами, а зубы - зубы-то белые! Это так меня рассмешило, что я не удержалась и захихикала. Девушки остановились, удивлённо глядя на меня. Каждая держала в руках пучок больших разноцветных перьев. Эти перья меня просто добили. Не понимаю - что я нашла в них смешного, учитывая, что ими меня собирались мучить, но я так смеялась, так смеялась! Девушки как по команде повернулись к Большому Бо.
- Так… - Сказала Мэйзи. - Ты что с ней сделал, чучело обкуренное?!
Бо, не открывая глаз, пожал плечами.
- Ну и что теперь?.. - Протянула Лиззи. - Она и так хохочет, а что будет, если её ещё и щекотать в придачу?! Она не лопнет у нас?
- А вот сейчас и узнаем. - Ответила Мэйзи и присела подле меня. Марси и Лиззи, переглянувшись, последовали за ней.
- Что это так рассмешило мисти? - Сладким голосом спросила Мэйзи и запустила пару перьев мне подмышки.
Я взвизгнула и забилась. Чувствительность моей кожи словно удвоилась. Кончики перьев всего лишь коснулись моих подмышек, а я уже не знала куда деваться - так было щекотно. Мэйзи заметила это и не стала спешить. Она легонько покалывала своими перьями мои подмышки, наслаждаясь бурной реакцией и приговаривая:
- Ой, как весело! Ой, как весело!
Марси и Лиззи сели к моим ногам и стали легонько трогать их своими перышками. Я вытянулась как струна, тело свело от напряжения, невозможность пошевелиться сводила с ума. Я задыхалась, стонала, хныкала, снова смеялась и бессвязно молила о пощаде.
- Ах! Как нравится мисти эта пытка! - Воскликнула Мэйзи с жестокой улыбкой древней богини на лице. - Смотрите! Она изнемогает от страсти! Как жаждет ласки её нежное белое тельце! А если пощекотать эти маленькие грудки? - Пёрышки перескочили на мои соски. - Ой, как она радуется! Как смеётся и хохочет! Ай, да мисти! Такая белая, важная - и такая развратница! Девочки! А, ну пощекочите её как следует! Что-то она расслабляться у нас стала. Так глубоко дышит, словно уснёт сейчас!
Пёрышки забегали по моим подошвам быстрее и энергичнее. Я завизжала. Чувство щекотки стало таким диким и невыносимым, что мир закрутился у меня перед глазами. Всё, что я видела, слышала, ощущала, обоняла - чёрные тела и смех мучительниц, прикосновения перьев, зелень листвы, аромат красных, жёлтых, синих цветов, мой захлёбывающийся визг и запах пота, нависшие над нами кусты, пение птиц - превратилось в сияющее всеми красками колесо, вертящееся всё быстрее. И когда глаза уже не могли уследить за вращением, и колесо превратилось в неподвижную тугую пелену, я словно прошла сквозь неё и оказалась на другой стороне. Я снова всё видела, всё слышала, всё чувствовала - сад, птиц, цветы, дремлющего поодаль Большого Бо - такого красивого и непонятного, себя - визжащую, бьющуюся, истекающую смехом и желанием, темнокожих девушек - я была одной из них.
- Бедняжка! - Сказала я, щекоча грудь нашей пленницы двумя страусиными перьями. - Как ей хочется ласки! Должно быть, под тяжёлой, неудобной одеждой, которую любят носить белые мисти, их невидимый сок не находит никакого выхода. Он копится, копится. И стоит только их раздеть и чуточку пощекотать, где надо, как он брызжет из них будто из переспелого апельсина! Смотрите! Она же вся изнемогает! Девочки… Давайте сделаем ей подарок! Большой Бо у нас совсем разленился. Но ведь и мы кое-что умеем, правда?
Марси и Лиззи захихикали.
- Мы и без Большого Бо знаем, как доставить друг другу удовольствие! Давайте сделаем это с мисти!
Мы уселись в кружок вокруг бёдер мисти и стали по очереди трогать пёрышками её смешной, заросший светлой шёрсткой бугорок. Мисти стонала и дёргалась, пытаясь то ли уклониться от этих прикосновений, то ли выгнуться им навстречу. Ставлю спелый банан против дохлого паучка, что мисти и сама не знала - хочется ей, чтобы мы это делали или нет. Зато знали мы. Конечно, хочется! Наш хоровод бежал всё быстрее - не успевало очередное пёрышко сплясать свой танец на холме, как следующее устремлялось следом, чтобы занять его место. Прочие перья тоже не сидели без дела, нетерпеливо разгуливая по окрестностям. В конце концов, забыв про очерёдность, все шесть пёрышек устремились на холмик мисти, чтобы плясать и веселиться как на одном из тех праздников, о которых белым господам знать не полагается. А мисти пела о своей страсти - сначала эта песня была жалобной как плач ребёнка, потом - испуганной как блеяние заблудившейся овечки, и - наконец - бешенной как рык разъярённой пантеры. Всё её тело истекало соками. Мы трудились сло
вно пчёлки, не давая мисти покоя ни на мгновение. И наконец, её песня дошла до конца - того крика изумления и радости, который издаёт впервые взлетевшая птица. Мы сотворили ещё одно маленькое чудо. Перья были отброшены. Наши ладони гладили измученную мисти, помогая её обмякшему телу сбросить остатки напряжения. Я наклонилась к лицу мисти и слизнула струйку слюны, бегущую с её губ.
Я не знаю, что было дальше - и было ли. Всё это стёрлось из моей памяти, как сон, исчезающий при пробуждении - а может быть, это и был сон? Я очнулась в комнате, где меня держали раньше, в своей постели, по-прежнему раздетая. Из забранного решёткой окна лился свет Луны. Моё тело снова было белым.
Примечания.
«…щёлкать кресалом о кремень.» - Большой Бо использует для раскурки стандартную «зажигалку» того времени, так называемое огниво. Куском кремня чиркают по кресалу - железяке с шероховатой поверхностью, типа напильника, искры воспламеняют намасленную ткань (трут), с помощью которой поджигается то, что нужно поджечь. Данное устройство было основным средством поджига с незапамятных времён до XIX века, когда были изобретены спички. Впрочем, современная зажигалка – по сути, модифицированное огниво. В наше время огнивом иногда пользуются туристы, диверсанты и прочие экстремалы..
(продолжение следует) ->
