M/F

Глава VI. Средство от бессоницы.

Лорд Винтер и его занятные грамоты. – Я становлюсь пуританкой. – Лионские ткачи.

Миледи владела великим искусством, хорошо
изученным женщинами: смотреть сквозь свои
длинные ресницы, как бы не открывая глаз.

Александр Дюма. Три Мушкетёра.

- Что это? - Спросила я, указывая на тонкую стопку листков, выложенных передо мной лордом Винтером.

- Ваш последний шанс, милая сестрица. Поразмыслив, я решил проявить к вам милосердие. Подписав этот документ, вы передаёте вашего сына, моего дорогого племянника, под мою опеку, со всеми вытекающими отсюда имущественными правами, как-то - распоряжаться - до вступления молодого лорда в дееспособный возраст - принадлежащими ему замками, угодьями, лесами, садами, пастбищами, солеварнями и т.д. и т.п. Вам, как вдовице, мною будет выплачиваться небольшая пенсия на пропитание. Жить вы будете в одной из принадлежащих вашему сыну усадеб, в Северном Ноттингемшире, ни в чём не нуждаясь, под надлежащей охраной. Угодно ли вам будет поставить подпись?

- Не угодно! - Немедленно откликнулась я. - Во-первых, кто много хочет, тот мало получит! Это относится к вам, милорд. Во-вторых, я очень сомневаюсь, что моему ребёнку будет обеспечена с вашей стороны надлежащая забота. И кстати - "очень сомневаюсь" - это просто вежливая форма выражения уверенности в том, что, попав в ваши лапы, моё дитя не проживёт и месяца! Ну, а в-третьих, как только я это подпишу, меня выбросят в море прямо из этого окна, с высоты восьмидесяти футов. А я и высоты боюсь, и плавать толком не умею. Так что спасибо за столь милое предложение, но подписывать я ничего не буду!

- Ну что ж - воля ваша. Тогда я с огромным удовольствием ознакомлю вас с другим документом.

Винтер вытащил из своей папочки ещё один лист и, отодвинув подальше от глаз, принялся с выражением читать:

- "Приказ! Отвезти поименованную Шарлотту Баксон, заклеймённую судом Французского королевства, на остров Генгнидборб у берегов Гвинеи, где да будет она раздета донага, вымазана мёдом, обваляна в сахарной пудре и отдана на съедение обитающей в тех краях исполинской обезьяне. На прокорм осуждённой до исполнения приговора отпустить четыре шиллинга два пенса. Дата. Подпись." Подписи, как видите, пока нет, но пусть вас это не беспокоит. Уверен - милорд Бекингем с радостью подпишет этот документ.

- Бедная женщина! - Воскликнула я. - А кто эта Шарлотта Баксон? Какая-нибудь белошвейка? Неужели можно настолько напортачить с вышивкой?

Винтер-младший уставился на меня в притворном изумлении.

- Так это не вы? Ну что же - у нас ещё есть время, чтобы внести в документ все необходимые исправления. Как же вас... поименовать?

- Вы прекрасно знаете - я ношу ту же фамилию, что и вы. Я - леди Винтер.

- А вот и неправда! - Завопил он, вне себя от ярости. - Мой брат был вторым вашим мужем, тогда как первый - ещё жив!

Винтер-юниор с торжеством помахал пальцем перед моим носом.

- Сообщите мне его фамилию, и я внесу её в ваш приговор!

- Клевета. - Отвечала я, не моргнув глазом. - Нет у меня никакого первого мужа, и никогда не было.

- Запираетесь? Ну что ж. Тогда вы умрёте как Шарлотта Баксон!

* * *

- Милорд велел передать вам это.

Был уже вечер. Я сидела с ногами в том же огромном кресле. На лице моём была печаль - совершенно искренняя, может быть, самую чуточку подправленная в ходе тщательных упражнений перед зеркалом. Я была в своём атласном халатике и расположилась так, чтобы из-под него выглядывала часть моей подвёрнутой под себя ножки. Задумка удалась. Взгляд Фельтона был прикован к моим пальчикам, которыми я ещё и задумчиво шевелила время от времени.

В вытянутой руке, двумя пальцами, словно мерзкую жабу, Фельтон держал Библию. Всё интереснее и интереснее... Библия, конечно, была католическая.

- Милорд полагает, что подобное чтение поможет вам примириться со своей печальной участью.

- Милорд, должно быть, полагает, что это страшно смешная шутка! - Ответила я. - Можете передать ему, чтобы он засунул это занимательное чтиво на латыни куда-нибудь... в подходящее для него место.

- Как вам будет угодно, сударыня. - Сказал Фельтон своим бесстрастным тоном, но посмотрел на меня как-то по-новому. Библию он весьма небрежно швырнул на столик. - Однако, я думал, что вы - как и милорд - католичка.

- Да с чего вы это взяли?! - Воскликнула я с хорошо разыгранным возмущением.

- Но... Ведь вы из Франции, а Франция...

- Мне посчастливилось родиться в одной из тех немногих областей Французского Королевства, над которыми и теперь, несмотря на все гонения, развевается знамя Истинной Веры! Мои родители - да и вся родня - убеждённые гугеноты!

- Но как вышло, что вы вышли замуж за католика?

- А как вышло, что вы служите католику? Враги Веры лишили мою семью достояния, изгнали из родового поместья. Чтобы помочь своим братьям и сёстрам свести концы с концами, я и вышла замуж за лорда Винтера. Впрочем, муж не стеснял моих религиозных убеждений. И я надеялась со временем обратить его к подлинной Вере Христовой. Увы, милорд скончался прежде, чем мне удалось выполнить задуманное...

- Это правда! Я слышал - у покойного лорда служило немало истинных христиан - и никто из них не знал от него притеснений.

- Ещё бы! Ведь я, в меру своих слабых сил, стремилась быть им защитницей! - Продолжала я своё вдохновенное враньё.

- Это весьма похвально. - Пробормотал Фельтон - было видно, что он совершенно запутался в своих чувствах ко мне. - Но все эти вещи, о которых говорил милорд...

- Мои преступления, вы хотели сказать? Фельтон! Как часто вам приходилось слышать справедливые суждения о наших братьях и сёстрах из уст католика?

Лейтенант замолчал, окончательно смутившись. Чтобы справиться с растерянностью, он постарался перевести разговор на свои служебные обязанности.

- Кхм... Могу я спросить о вашем самочувствии? Может быть, вам что-нибудь нужно? Хорошо ли вам спалось?

- Ужасно, Фельтон! Ужасно! - Атаковала я с другого фланга. - Я совсем не спала! Моя служанка, Кэти, всегда массирует мне ноги перед сном. Я так к этому привыкла, что совсем не могу заснуть, пока мне не помассируют ножки!

- Я мог бы предложить милорду нанять какую-нибудь женщину вам в услужение... Через два-три дня...

- Ах! Я так и знала! Этой ночью мне вновь не удастся сомкнуть глаз!

- Кхм... Могу ли я... предложить... свои... услуги...

Я знала, что он не удержится! При таком патологическом интересе к женским ногам, искушение было слишком сильно…

- Ах, ну конечно же можете! Господин лейтенант! Вы такой милый и чуткий!

- Не знаю только... Кх-кх-кх... Будет ли это… пристойно...

- Фельтон! Мой добрый брат! Вспомните Господа Нашего - Иисуса Христа! Он же чуть ли не каждому встречному ноги мыл и массаж делал. Как кого увидит - а ну подать его сюда! Щас я ему ноги-то помою... Вот какой заботливый был! Ради ближнего в лепёшку был готов расшибиться! Разве не должны мы стараться во всём подражать Спасителю?

Я вытянула ноги в направлении Фельтона, скорчив при этом самую благочестивую мордашку, какую только смогла. Лейтенант как заворожённый уставился на мои подошвы, в этот раз - чисто вымытые и благоухающие лавандовым маслом. Не отрывая от них сомнамбулического взгляда, Фельтон пододвинул изящную табуретку, сел и положил мои ножки себе на колени.

Когда он осторожно к ним прикоснулся, я ободряюще улыбнулась и снова пошевелила пальчиками - я заметила, как это его... вдохновляет... Чтобы не смущать бравого лейтенанта, я закрыла глаза. Фельтон стал действовать смелее. Не Кэти, конечно - думала я. Но здесь была иная прелесть...

Я смотрела на него сквозь ресницы - массируя мои стопы, Фельтон - словно в трансе - запрокинул голову и что-то бормотал себе под нос. Должно быть, молился. Удивительные, всё-таки, существа - мужчины.

* * *

- Как хорошо, что я не королева Испании и у меня есть ножки! - Сказала я, жмурясь от удовольствия.

- Что? - Фельтон очнулся от своего экстатического забытья.

- Не останавливайтесь, лейтенант! - Я подрыгала ножкой. - Разве вы не знаете эту историю?

- Нет. - Фельтон, к моей радости, снова принялся за работу.

- Ну так я вам её сейчас расскажу! Дело было в Лионе. Это такой город у нас во Франции, прославленный своими ткачами.

- Ещё более он славен как Град Истинной Веры! - Провозгласил Фельтон, выпучив глаза. То есть, я, наблюдая за ним сквозь ресницы, таких деталей, конечно, не видела, но по тону было слышно, что глаза выпучены.

- Не перебивайте! И вот в этот Лион приехала одна австрийская принцесса - Марианна её, кажется, звали. А ехала она выходить замуж за испанского короля.

- Будь проклят этот слуга Антихриста... - Пробормотал Фельтон.

- Милый Фельтон! - Я открыла глаза. - О вере мы с вами ещё поговорим. А пока вы обещали помочь мне с бессоницей - не так ли? Ну и не отвлекайтесь! Ушки слушают, ручки работают! И вот приезжает эта Марианна в Лион. Ну, понятно, торжественная встреча, городские отцы подарки подносят...

- Мечут бисер перед папскими свиньями...

- Фельтон, вы ничего не понимаете! Вера - верой, а бизнес - бизнесом! "Работай и молись" - так велел Господь или не так?

- Так...

- Ну вот они и работали! Хлеб насущный Граду Истинной Веры обеспечивали! Они же потом на всей своей продукции писали "Качество проверено Её Величеством Королевой Испании"! Знаете, как продажи поднялись? Не знаете. А я знаю! И деньги, между прочим, на богоугодное дело шли - повстанцам ла-рошельским на оружие и боеприпасы! Вы массируйте, массируйте! И не надо так рот разевать. Не хулите ткачей лионских - и не хулимы будете! Так вот, Марианна - подносят ей, среди разных замечательных штучек, набор премиленьких чулочков...

- Чулки - суть изобретение Диавола...

- Вы думаете?! Фе-е-е-ельтон! Щекотно! Хорошо-хорошо. Может быть, вы и правы. А был... Не щекочитесь... А был при этой Марианне один мажордом. А может - камергер. Хихихихихихихи! Схватил эти чулочки и мэру прямо в морду кидает! "Запомните, - говорит, - и другим передайте: у королевы Испании нет ног!" Мэр так и сел. А бедная девочка - ей лет 15, что ли, было - услыхав такую новость, брякнулась в обморок - решила, что по прибытии в Мадрид ей ножки отчикают. Большими ржавыми садовыми ножницами. Что это у испанцев обычай такой. Вот я и говорю - хорошо, что я не королева Испании! Фельто-о-о-он! Хихихихихихи!!! Смилуйтесь... А ещё рассказывают, что в честь этой Марианны острова какие-то назвали. Марианские какие-то. Фельтон, ну вы же опять меня щекочете!

- Если вам неприятно...

- Приятно-приятно! Не останавливайтесь!

* * *

Несмотря на добросовестные усилия Фельтона, я долго не могла уснуть. Когда объятый смятением лейтенант удалился, мои мысли вернулись к утреннему разговору с Винтером. К тому, о чём он с такой рассчитанной небрежностью упомянул - моему первому замужеству. Винтер, естественно, намекал на вероятную - и крайне для него желательную - незаконность моего брака с его братом, наследство которого не давало этому добродетельному сэру спокойно спать. Впрочем, я была внутренне готова к такому повороту. Подробность сведений обо мне, которыми, с чьей-то лёгкой руки, располагал барон, не позволяла надеяться, что от него могла ускользнуть такая полезная ему деталь.

Ну ведь хотела же я перевести хотя бы часть недвижимости в симпатичную кучку дукатов! Всё думала - потом, потом. Вот ещё немножко цены поднимутся… И дождалась! Хотя, это мы ещё посмотрим… Если бы милорд имел внятные доказательства моего двоемужества, боюсь - кормила бы я сейчас рыбок. С якорем в обнимку. Или - с пушечным ядром. Или к чему они там меня привяжут. Зачем я ему в таком случае? Мошенница сбежала. Куда она делась - никто не знает. Собственность, ею присвоенная, переходит к законному наследнику.

А раз я ещё жива, значит - ничего внятного у милорда нет. И не будет, если я выберусь отсюда и своевременно приму кое-какие меры. И думать мне надо не о болтовне Винтера, которая - надеюсь - болтовнёй и останется, а о Фельтоне с его религиозно-эротическими заскоками. Тем более - думать о Фельтоне намного приятнее. Я улыбнулась и высунула ножки из-под одеяла. Вдруг он там - за дверью, в щёлочку подглядывает.

К сожалению, сосредоточиться на составлении коварных планов мне никак не удавалось. В голову лезли совсем другие мысли и воспоминания. Плохие воспоминания. Самые плохие из всех моих плохих воспоминаний.

Примечания.

Остров Генгнидборб – в 1628 году Англия не имела колоний ни в Африке, ни в других подходящих для «исполинских обезьян» местах. Однако искушение «отправить» Миледи в лапы Кинг-Конга было так велико, что автор решился на очередную фальсификацию. Название вымышленного острова автор получил, прочитав задом наперёд название страны великанов из «Путешествия Гулливера в Бробдингнег» Джонатана Свифта. Впрочем, у нашего «предшественника» Дюма-Папаши с исторической географией дело обстояло тоже не блестяще. В качестве предполагаемого места ссылки Миледи он называет «гнусный Ботанибей» - залив у берегов Австралии, открытый Джеймсом Куком в 1770 году, после чего здесь и возникли английские поселения, битком набитые всякого рода каторжниками.

"...занимательное чтиво на латыни..." - католики, за исключением некоторых униатских церквей, пользуются латинским переводом Библии, протестанты используют Библию в переводах на свой родной язык. В эпоху Реформации взаимная ненависть католиков и протестантов приводила к тому, что Библия в "неправильном" переводе воспринималась как грязная, еретическая книжонка.

"Однако, я думал, что вы - как и милорд - католичка." - Англия в XVII веке официально была протестантской страной. Действительное положение было намного сложнее. Во-первых, некоторая часть населения, особенно из числа аристократии, оставалась католиками. Во-вторых, огромное распространение имели многочисленные и разнообразные секты, исповедующие протестантизм в версиях, сильно отличающихся от официального англиканства, и ушедших от католичества ещё дальше. Последователи таких сект обобщённо назывались пуританами.

«…вся родня - убеждённые гугеноты!» - Гугенотами во Франции называли протестантов, точнее – пуритан (других протестантов во Франции практически не было). Основоположником радикального протестантства, последователей которого во Франции называли гугенотами, в Англии – пуританами, а в Германии – евангелистами, является женевский проповедник Жан Кальвин (1509-1564). Отсюда другое общее название этого течения в христианстве – кальвинисты. Единой церковью они никогда не были, с самого начала распавшись на множество сект, каждая – со своим оригинальным учением. Из этих сект выросли современные баптисты, адвентисты, методисты и т.п.

"Щас я ему ноги-то помою..." – "Симон Петр говорит Ему: Господи! не только ноги мой, но и руки и голову. Иисус говорит ему: омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все." (Евангелие от Иоанна).

"...Град Истинной Веры!" – Очередной анахронизм. Во время гугенотских войн Лион действительно был оплотом протестантов. Но к концу XVI века войны и эпидемии чумы привели к тому, что в Лионе вновь получили преобладание католики. Так что в описываемое время пуританин никак не мог считать Лион "градом истинной веры". А вот с производством шёлка в Лионе было всё в порядке и при протестантах, и при католиках.

"Будь проклят этот слуга Антихриста..." - Антихристом протестанты называли Папу Римского. А испанские короли в ту эпоху были самыми рьяными приверженцами католицизма.

"Работай и молись..." - популярный протестантский лозунг.

"...у королевы Испании нет ног!" - Судя по всему, популярный в ту эпоху анекдот. Его рассказывали про нескольких принцесс, выходивших в разное время замуж за королей Испании.

"...в честь этой Марианны острова какие-то назвали..." - в честь Марианны Австрийской (1634-1696), супруги короля Испании Филиппа IV (1605-1665). По времени не подходит (действие повести

"...симпатичную кучку дукатов..." - В эпоху металлических денег, когда номинал соответствовал цене самой монеты, деньги не знали границ, и любая валюта могла использоваться повсеместно. Почему Шарлотта предпочитает венецианские дукаты французским экю, испанским дублонам или английским кронам - остаётся на её совести, но, вероятнее всего, она просто держит деньги в венецианских банках. Вполне разумно, кстати!



(продолжение следует) ->