| M/F, MM/F, MMM/F, F/F, FMM/F
Джо и Мэри поднялись по широкой лестнице и вошли в облезлые двери полицейского участка пятьдесят седьмого квартала. Там они первым делом направились к дежурному офицеру, важно восседавшему за необъятным столом, и тот небрежным жестом направил их куда-то в глубь помещения, туда, где находился отдел по работе с трудными подростками. Джо выглядел весьма расстроенным, да и Мэри раздраженно покусывала свои красивые губы.
Там, за невысоким деревянным ограждением на стуле сидела девчушка и сосредоточенно жевала жвачку. Ее иссиня-черные волосы были заплетены в две тугие косички. Она была молоденькой, слишком молоденькой, чтобы быть арестованной. Ее молодость проглядывала сквозь обильно наложенный макияж, обведенные черным глаза и ярко-алую губную помаду. Ее тонкий свитер был слишком большим для ее худенькой фигурки и висел на ней как тряпка. Один его рукав сполз, обнажив ее плечо с виднеющимися на нем бретельками топа и бюстгальтера.
Когда Пинки заметила своих родителей, она перестала жевать и отвернулась. Мэри быстрым шагом подошла к ней, чувствуя закипающую внутри ярость.
- Ты, маленькая бродяжка! - ее палец уперся девочке в грудь, - Ты когда-нибудь сведешь отца в могилу!
Пинки смотрела на потолок, ее взгляд скользил, не останавливаясь на разъяренной женщине.
- Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, - приказала Мэри, грубо схватив девочку за руку, и рывком поставила ее на ноги.
Пинки вся напряглась. Она посмотрела в глаза своей мучительнице и внезапно выплюнула жвачку прямо ей в лицо.
***
Тито протянул мне какую-то маленькую трубочку и разжег ее для меня. Трубочка потрескивала, я глубоко затянулась, и внезапно весь мир осветился. Я почувствовала, что могу летать. Я больше не ненавидела всех этих тупых людей. Я бросила трубку и все, что я могла делать, это смеяться, хохотать как безумная. Мне было так хорошо внутри.
Ты чего смеешься, спросил он. Над тобой, ответила я. Не смей смеяться надо мной, сказал он. Но ты чертовски смешно выглядишь, сказала я.
Тогда он начал щекотать меня. Я этого терпеть не могу. Я ненавижу, когда меня щекочут, и я попыталась увернуться. Но он крепко прижал меня к себе и обнял меня своими красивыми загорелыми руками. Но его пальцы воткнулись в мои ребра, и я чуть не завопила от щекотки.
Я опять попыталась вырваться и дернулась в сторону. Часть моего свитера порвалась, но я уже почти освободилась, когда он схватил меня за лодыжку. Я потеряла равновесие и упала в мусорную урну.
- Да тихо ты, сучка, а то кто-нибудь вызовет полицию.
Он снял мои сандалии и начал царапать пальцами мои ступни. Прямо внизу, на пятке. Он щекотал, и щекотал, и щекотал меня, а я кричала и вертелась, смеясь и смеясь, как ненормальная.
Потом я посмотрела вверх и увидела пляшущие красные огоньки. Это заставило меня засмеяться еще громче. Смех как будто вертелся во мне, щекоча меня изнутри.
Полицейские суки!
***
- Мы должны что-то сделать с Кэролайн, пока она не попала в настоящую неприятность, - сказала Мэри своему мужу, когда они ехали в полицейский участок. Звонок разбудил их в три часа ночи.
Они были женаты всего несколько месяцев, но его дочь-подросток уже начинала сводить ее своими выходками с ума. Чаще всего она где-то шлялась допоздна, а иногда и вообще не являлась домой.
- Она подросток. Это всего лишь такой период, - примиряюще сказал Джо, чувствуя внутри некоторую напряженность.
- Я уверена, - продолжила Мэри, - однажды эта девочка решит нас убить. И сделает это. Я читала сводку происшествий. Я знаю.
- Дорогая, я все держу под контролем, - он взглянул на нее.
- Ты не в состоянии держать ее под контролем с тех самых пор, как она родилась. Но я смогу справиться с ней.
Джо посмотрел на свою молодую жену. Она была настоящей красавицей с длинными, ниже плеч, светлыми волосами. Ее тело было просто божественным, и никто не дал бы ей тридцати пяти лет - она выглядела минимум на десять лет моложе. Ее лицо становилось лишь красивее с каждым годом.
Он встретил ее не так давно, когда она только начала работать в его адвокатской конторе помощником юриста.
Он взглянул вниз на ее грудь и залюбовался ее крупными сосками, выступающими под тонкой тканью ее легкого летнего платья. Она нервно постукивала ножкой по полу машины, и Джо заметил, как ее накрашенные ярким лаком цвета бургундского вина ноготки на пальчиках ног выступают из открытых босоножек.
***
- Офицер, мы уже не знаем, что нам с ней делать. Она не поддается никакому воспитанию и убеждению, - говорил Джо полицейскому, заканчивавшему заполнять какие-то бланки.
- Я много раз видел таких девочек, как Пинки, - коренастый человек за столом сосредоточенно заводил дополнительную информацию в компьютер.
- Ее зовут Кэролайн, а вовсе не Пинки, - рявкнула Мэри.
Джо улыбнулся и поспешно объяснил, что это прозвище дочь выбрала, потому что утверждает, что ненавидит имя Кэролайн.
- Но это ЕЕ имя. Ей придется смириться с этим. Пора бы уже ей повзрослеть, - настаивала Мэри.
Полицейский на минутку остановился и взглянул на сидевшую перед ним пару. Затем он обернулся и посмотрел через плечо на их молодую дочь, сидящую ссутулившись на своем стуле и хмуро выдувающую большие розовые пузыри жвачки.
- Кажется, у меня есть для вас небольшой совет, - сказал полицейский, немного нервно потирая лоб, - это, конечно, не для всех, но вашей дочери должно помочь.
- Что это, офицер? Мы готовы пойти на все. Мы уже потеряли надежду, - тихо спросил Джо.
- Давайте я вам дам телефон этого м-м места. Оно расположено в нескольких милях от города. Они иногда соглашаются поработать с такими действительно проблемными детьми как Пин.. то есть, я хочу сказать, Кэролайн.
Полицейский записал номер телефона на бланке пропуска на выход и протянул его Джо. Мэри быстро перехватила бумагу и жадно прочла ее.
Что же это за гребанное место?
***
Машина ехала медленно вдоль длинной, обсаженной цветами подъездной аллеи. Когда они уже подъезжали к входной двери, Пинки заметила симпатичную женщину в желтом летнем платье, поднимающуюся по ступенькам. На голове у нее был желтенький чепчик.
Куда же, черт побери, она приехала? И что это за тупой маскарад?
Отец был вполне нормальным, пока была жива мама. С тех пор, как он женился на этой суке, я совершенно не могу с ним общаться. Мэри и Джо. Мария и Иосиф, святое семейство, мать их! Не могут родить младенца Иисуса, так решили усыновить дочь дьявола.
Надо будет убежать из этого сраного места, как только они меня здесь оставят.
***
Машина остановилась на парковке для посетителей, и все твое вышли. Джо и Мэри были одеты весьма строго и консервативно (Мэри выглядела откровенно сексуальной в своем костюме бизнес-леди, который состоял из пожалуй слишком короткого платьица без рукавов и тоненького жакета, накинутого сверху.) Пинки была разряжена как масленичное чучело. Ее глаза были подведены черным, ее помада тоже была черной. Волосы, заплетенные в тысячи маленьких косичек, торчали во все стороны в показном беспорядке. Не смотря на всю косметику, лицо молоденькой девушки было красивым какой-то ангельской красотой. Когда она шла впереди своих родителей, Мэри с неудовольствием заметила показное, сексуальное покачивание бедер девушки, подчеркиваемое ее очень короткой, черной миниюбкой и плотно облегающим топиком на тоненьких лямочках, который оставлял живот Пинки обнаженным.
- Ну, - вышедший им на встречу высокий, красивый седовласый мужчина ласково улыбнулся девочке, - Ты должно быть Пинки? Как твои дела? - сказал он, протягивая ей руку. Она отшатнулась и взглянула на него, как бы говоря "Ты вообще кто такой, черт возьми?" Ничуть не смутившись, он изящно опустил руку вниз, как будто ничего и не случилось. Затем он повернулся к взрослым и поздоровался с ними. - Это очень хорошо, что вы смогли приехать.
- Мы так рады, что у вас есть свободная комната для Пинки, - начал Джо.
- Кэролайн, - перебила его Мэри, - Ее имя - Кэролайн.
- Ну, зачем же такие формальности, - улыбнулся встречающий, - я - доктор Вуд.
- О, - захихикала Пинки, - Вуд - Робин Гуд!
Ее комната была небольшой, но очень уютной. На столике стоял одинокий стакан сока.
- А когда я буду есть? - воскликнула она.
Родители оставили ее с доктором и толстой блондинкой по имени Мэг. У Мэг было круглое веселое лицо, довольно симпатичное для женщины в возрасте шестидесяти двух лет. Сперва по тому, как она была одета, Пинки подумала, что она горничная, но та быстро прояснила ситуацию, сказав, что она помогает доктору и будет заботиться о Пинки.
- Сегодня никакого обеда. Только сок, - сказала Мэг.
- Это что, такой метод лечения? - зло процедила Пинки. - Вы собираетесь морить меня голодом?
- Вовсе нет, - ответила Мэг с лукавой улыбкой, - Ты поешь позже.
Пинки выпила сок и плюхнулась на постель. Она надела наушники и врубила любимый CD.
- Никаких башмаков на кровати! - решительно заявила Мэг, нагнулась и развязала черные, массивные Доктор-Мартинсы Пинки и поставила их на пол.
Она заметила, что Пинки не носит носки, и ее розовые нежные ступни были слегка влажными. Она даже почувствовала исходивший от них жар и издаваемый ими легкий, сладкий запах мускуса.
Женщина, вытянув вперед один палец, легонько дотронулась до мягкой стопы девочки, и даже слегка испугалась ее бурной реакции.
Пинки быстро отдернула ногу и села, отшвырнув свои наушники прочь.
- Не смейте трогать мои ноги! - заорала она, со злостью глядя на улыбающуюся женщину.
- Почему же?
- Просто не дотрагивайтесь до них и все!
***
- Как вы считаете, ваша дочь боится щекотки? - доктор Вуд обратился с вопросом к Джо, в то время как Мэри внимательно прислушивалась к их разговору.
- Боится щекотки? - удивленно переспросила она.
- Ну, я довольно часто щекотал Пинки, когда она была маленькой, и тогда она просто не могла этого терпеть. Могу сказать, что она очень боялась щекотки.
- Я знаю, что этот ее дрянной дружок иногда щекочет ее, - с отвращением произнесла Мэри, - Он даже меня как-то пощекотал. Я лежала на кушетке и пыталась заснуть. Они как раз спускались по лестнице, после того, как черте чем занимались в ее комнате. Они собирались куда-то уехать. Я открыла глаза, чтобы спросить Пинки, когда она собирается возвращаться, как вдруг этот идиот опустился рядом со мной на пол и начал щекотать мои ступни.
Доктор Вуд подался вперед.
- Ее парень щекотал ваши ступни без всякого … м-м … подстрекательства с вашей стороны?
- Ну конечно! - воскликнула Мэри. - Он просто заграбастал мою лодыжку и начал водить всей пятерней по моей пятке. Я испугалась, что он порвет мои новые колготки.
- А Вы боитесь щекотки, могу ли я спросить? - улыбаясь, спросил доктор.
- Мне кажется, это не ваше дело, - отрезала Мэри.
- Она ОЧЕНЬ боится щекотки, - заметил Джо, подмигивая.
***
Наступил полдень, но Пинки не замечала, как шло время.
Все, что она знала, это то, что ей очень тепло и уютно. Она лежала на мягком столе, но не могла пошевелить даже пальцем. Она не чувствовала свое тело. Она плавала где-то вне него.
Удивленная этими новыми ощущениями, она попыталась осмотреть себя и поняла, что она абсолютно голая. И хотя это было самым настоящим объективным фактом, у нее не было ни малейшей идеи, каким образом это могло случиться.
Ей казалось, что она видит фигуры каких-то людей в комнате. У нее также было ощущение, что ее руки подняты и заведены ей за голову. Другим странным ощущением было то, что один или несколько людей касались ее лобка, но она при этом ничего не чувствовала.
Пинки напрягла свое зрение, но оно было каким-то замутненным. Ей также показалось, что несколько людей находятся около ее босых ног.
***
Пинки проснулась поздно ночью от странного покалывания на ногах, руках и во всем теле. Это было ощущение легкого жжения, странное, но не слишком неприятное.
Она также поняла, что одета в какой-то халат, которой она никогда не видела прежде.
Поднявшись с постели, Пинки включила лампу. Ее глаза видели нормально. Ей захотелось писать, и она пошла в туалет. Там было огромное, от пола до потолка, зеркало. Девочка сбросила с себя халатик, взглянула в зеркало, и по ее животу пробежала нервная дрожь.
Разинув рот, она смотрела на отражение своего обнаженного тела. На нем не осталось ни единого волоска! Ее взгляд скользнул вниз и остановился на лобке. Она дотронулась до него, но не почувствовала ничего, кроме гладкой и мягкой кожи. Она подняла руки, и у нее опять перехватило дыхание. Все волосы подмышками, которыми она так гордилась, были сбриты. Она потрогала свои подмышки, они были такие же шелковистые, как у младенца.
Смесь страха и гнева охватила ее. Она даже начала разговаривать сама с собой, сидя в туалете. Ее стопы слегка задели ковер на полу, и она почувствовала легкий укол электричества. Низ ее стоп стал что-то чересчур чувствительным. Она подняла рукой левую ногу и внимательно осмотрела ступню. Она была чрезвычайно гладкой. Все следы мозолей были убраны. Ее стопы были такими же, как тогда, когда она была еще маленькой девочкой. Она дотронулась до гладкой, морщинистой кожицы и укол щекотки заставил ее энергично потереть то место, до которого она дотронулась, всей ладонью.
Как они умудрились все это со мной проделать?
Пинки натянула свой любимый топик на тоненьких лямочках прямо на голое тело. Обычно она не любила носить бюстгальтер, так что и в этот раз оставила его лежать на стуле. Трусики она тоже решила не одевать, чтобы лишний раз не касаться чувствительной кожи на лобке. Одев клетчатую, шотландскую юбочку, она открыла дверь и выглянула в коридор. Никого не было. Тогда Пинки, как была босая, тихонько на цыпочках вышла из своей комнаты. Кафельный пол слегка холодил ее обновленные ступни.
Она подошла к дверям, ведущим из коридора на лестницу. Они были закрыты, но она заметила под ногами на полу несколько лужиц воды и какие-то зеленые, похожие на морские водоросли растения.
- Тьфу, какая гадость!
Девочка оперлась о стену и попыталась стереть эту мерзость с ног. Ощущение трения отдалось щекоткой в ее нежных ступнях. Затем она заметила, что следы этих странных растений ведут вниз по коридору и заканчиваются около окна.
- Такое ощущение, что какой-то чертов водяной, перепачканный в болотной жиже, прогуливался здесь по коридору, а потом выпрыгнул в окно.
Она решила сделать то же самое и уже потянулась к оконной раме, но во время заметила, что рама укреплена стальными пластинами и, как будто этого было не достаточно, крест на крест по оконному стеклу шли еле заметные провода сигнализации.
- Наверно этот придурок, который шлялся здесь, просто растворился в воздухе!
Испуганная девочка бродила по длинному коридору, пробуя все двери подряд, но - увы, все они были заперты. Она поглядела вверх и заметила маленькую видео камеру под потолком. Она помахала в объектив, затем продемонстрировала туда же средний палец своей изящной руки.
- Ей вы, гребанные ублюдки! Что вы со мной сделали? Помогите! На помощь!
***
- Да, она превосходный кандидат.
- Абсолютно неуправляемая.
- Да, но что самое главное … жутко щекотливая.
***
Пинки проснулась на следующее утро. Накануне она свернулась калачиком на полу и заснула, тесно прижавшись к стене. Свой матрац она положила между собой и входной дверью, создав из него небольшой навес. В действительности она лишь хотела защитить себя от новой возможности быть одурманенной наркотиками. Ведь в таком состоянии она не смогла бы контролировать происходящее вокруг, и ее могли бы унести куда угодно. Девочка также соорудила в комнате своеобразную сигнализацию - ловушку, расставив на полу различные предметы, которые бы с грохотом упали, если бы кто-то попытался передвинуть ее матрац.
Раздался негромкий стук в дверь, и, прежде чем она успела ответить, в комнату вошла Мэг, державшая в руках сумку.
- Что вы, психопаты, дали мне вчера? - завопила Пинки, выплескивая на Мэг все накопившиеся у нее за ночь эмоции.
- Ну, это всего лишь предосторожность.
- Против ЧЕГО?
- Ты же провела довольно долгое время, шатаясь по всяким подворотням и прочим грязным, нечистоплотным местам. Мы приняли необходимые меры против вшей, клещей… - Мэг бросила сумку на кровать.
- Что это ты тут учудила? - с удивлением спросила она.
- Вы, козлы вонючие, должны сами знать. Вы же понатыкали повсюду эти чертовы камеры.
Мэг подошла вплотную к девочке. Теперь они обе стояли посередине комнаты и с ненавистью смотрели друг на друга. Пинки решила проявить твердость, и Мэг это явно не понравилось.
- Послушай меня, девчонка! - ее палец был направлен Пинки в лицо. - Ты будешь разговаривать со мной только в уважительном тоне. Мне наплевать, как ты разговариваешь со своими родителями или друзьями, но пока ты в моем подчинении, ты будешь обращаться ко мне должным образом, или я так наподдам твоей тощей заднице, что ты окажешься за решеткой.
Пинки продолжала стоять, но почувствовала некоторую слабость в коленях. Она нервно сглотнула.
- Я ясно выражаюсь? - сквозь сжатые зубы процедила Мэг.
- Да, - ответила девочка, отводя взгляд. Теперь она вспомнила о сумке, стоящей на кровати. - Что это?
- Открой.
Пинки открыла сумку и увидела одежду.
- О, круто! Новые шмотки …
Внезапно она остановилась, увидев, что там внутри.
- Какого чёр…
- Надень это.
- Я не собираюсь напяливать эти гнусные тряпки.
- НАДЕНЬ ЭТО! - Мэг повернулась и вышла из комнаты.
В сумке конечно была одежа, но такое ей еще никогда не приходилось носить. Внутри была юбка в черную и красную клетку вроде тех, которые одевают девочки, учащиеся в католических воскресных школах, и белый, ситцевый топик, который носили раньше крестьянки, не закрывающий живот и с дурацкими рукавами-буффами. Также там были тонкие, белые, хлопковые гольфы и пара башмачков в черных и белых пятнышках.
- Никогда бы в жизни не носила такую сраную одежду.
Но Пинки надела все это и подошла посмотреться в зеркало. Она выглядела прямо как примерная ученица старших классов. Ее тошнило от собственного вида.
За ее спиной раздался какой-то звук, и Пинки услышала, как открылась дверь. Мэг вошла в комнату и улыбнулась.
- Вот это совершенно другое дело, - произнесла она, - Осталась только одна вещь.
Она разжала свою огромную ладонь, к которой были две маленькие заколки для волос в форме маленьких розовых бантиков.
- Заплети свои волосы в косы и завяжи их этим.
- Зачем все это? Почему я должна одеваться в этот маскарадный костюм?
- Такую одежду носят хорошие девочки, - уверенно сказала Мэг, - Плохие девочки носят то, в чем ты сюда приехала. Ты должна привыкать.
- Я никогда к этому не привыкну.
- Тогда ты никогда отсюда не выберешься.
***
Комната, в которую они вошли, была чем-то наподобие большого лекционного зала, которые можно увидеть в медицинских институтах. Стулья были расположены по кругу, и посередине находился мягкий медицинский стол. Около него стояло несколько человек, одетых в белые халаты.
- А, Пинки! Рад тебя видеть. Ты выглядишь очень мило, - сказал один из мужчин, улыбаясь. Руки свои он держал в карманах халата.
- Я чувствую себя как последняя ублюдина, - ответила девочка, подходя к ним.
- Я так и думал, - заметил другой, - возможно это происходит потому, что ты была в заблуждении так много лет. Мы здесь собрались для того, чтобы показать тебе, как тебе следует себя вести и как следует одеваться, чтобы быть достойной молодой девушкой.
Пинки насмешливо улыбнулась и готова была уже начать с ними препираться, но вовремя одернула себя.
- Забирайся на стол, - приказа ей Мэг.
Пинки подошла к столу и запрыгнула на него.
- Ложись.
- Лечь? - переспросила она с таким видом, как будто Мэг потребовала от нее снять всю одежду.
- Тебе что-то непонятно? - Мэг двинулась к ней с угрожающим жестом.
Пинки легла на стол.
Несколько человек смотрели на сексуальную, молодую девушку, лежащую на спине, одетую в весьма миленький наряд и нервно облизывающую губы.
Мэг подошла к ней и быстро и умело привязала ее лодыжки ремнями к столу.
- Что происходит, еб …- заорала Пинки, пытаясь вскочить.
- Быстро опусти свою маленькую наглую задницу на место, а не то я сама уложу тебя, - свирепо заявила Мэг.
Пинки неохотно легла, и Мэг подошла теперь к изголовью стола. Она схватила тоненькие запястья девочки и резко завела их ей за голову. Пинки извернулась и посмотрела наверх, стараясь увидеть, что же происходит у нее над головой. Двое одетых в белые халаты мужчин прикрепили такие же ремни к ее запястьям. Но проделали они это не так быстро и мастерски, как Мэг, хотя результат в конечном счете был тот же.
Теперь Пинки была полностью связана по рукам и ногам. Ее запястья и лодыжки были буквально прикованы к мягкому столику. Хотя она и была одета, способ, которым она была распята, заставил ее почувствовать себя ужасно уязвимой. Ее маленький топик уже успел задраться до пупка, и оставлял открытым довольно большое пространство ее нежного животика и ребрышек. Тонкие и приподнятые рукава ее топа были не способны прикрыть подмышки, которые теперь тоже оказались на виду. Это выставление ее ничем не защищенного тела на показ очень нервировало девочку. Ей это совершенно не нравилось, но, прежде, чем она начала протестовать, Пинки услышала голос доктора Вуда.
- Сейчас мы переходим к фазе номер три нашего лечения. Фаза номер один заключалась в том, чтобы удалить все следы волос с тела объекта для того, чтобы обнажить максимальное количество кожи и не оставить никаких шансов для сопротивления стимуляции. Фаза два ставила себе задачу одеть наш объект в одежду, которую она никогда в жизни бы не одела. Наукой установлено, что становление личности девочки - подростка напрямую связано с модой, и юные девушки очень рано начинают ощущать зависимость стиля жизни от одетой на них одежды.
- Теперь же наступает очередь фазы номер три, - произнес доктор Вуд, подходя к изголовью стола, на котором лежала Пинки. Девочка изо всех сил пыталась увидеть, что же происходит у нее за головой, и начинала уже серьезно нервничать, так как даже не могла себе представить, объектом какого исследования она стала. Доктор продолжил.
- Разрушение подростковой агрессии путем некоторой стимуляции.
Стимуляции? О какой стимуляции идет речь, мать их?
- Вы должны были заметить, что Пинки является замечательным объектом для применения данного вида терапии, - с этими словами доктор достал из своего нагрудного кармана обыкновенный карандаш и продемонстрировал его окружающим, взяв за острие. Затем он опустил тот кончик карандаша, на котором имелся ластик, вниз и осторожно дотронулся до центра гладкой, незащищенной подмышки Пинки.
Пинки вся сжалась и непроизвольно вскрикнула. Ей показалось, что через нее пропустили электрический ток.
Доктора согласно закивали головами и зашептались.
- Прекратите! Не смейте меня трогать! - закричала Пинки.
- Почему же? - с деланным удивлением осведомился доктор. - Ты что, боишься щекотки?
- Да! - воскликнула Пинки, - поэтому и не вздумайте …
Она была грубо прервана доктором, который начал медленно вести резиновый кончик карандаша по прямой линии вниз, прямо посередине ее подмышки. Маленький топик, в который она была одета, не мог оказать никакого сопротивления подобному щекотливому воздействию, так как полностью открывал всю область ее подмышечной впадинки. Доктор поднял карандаш вверх и снова прочертил прямую линию сверху вниз посередине ее крайне чувствительной подмышки.
Подмышка Пинки была жутко щекотливой, и она начала смеяться вопреки своей воле.
Это было жестоко! Очень жестоко!
Доктор Вуд подал кивком головы сигнал другому врачу, и тот приблизился к девочке. Он протянул руку и начал щекотать другую ее подмышку легкими, но быстрыми и непрерывными касаниями.
Девочка задергалась изо всех сил, пытаясь вырвать свои запястья из держащих их ремней, и ее спина выгнулась дугой насколько позволяли узы. Она вся напряглась, чтобы не смеяться, но это было выше ее сил. Прошло всего несколько секунд, и щекотка у нее подмышками заставила ее буквально извергнуть бурный поток непрерывного смеха. Она не могла опустить руки вниз, как она делала всегда, когда ее друзья начинали ее щекотать. Впервые в жизни она была полностью беззащитна.
- Пожалуйста, прекратите!!! - смогла прохрипеть она сквозь истерический визг. На врачей все это произвело огромное впечатление. Они никогда не видели, чтобы объект их исследований был так щекотлив, как она. Доктор Вуд начал щекотать другую ее подмышку своими быстро шевелящимися, вибрирующими пальцами. Ощущение галопирования кончиков пальцев на поверхности ее щекотливых подмышек усиливалось тем, что все волосы там были сбриты. Не осталось ничего, кроме мягкой, крайне щекотливой голой кожи.
- Большинство девочек ее возраста довольно щекотливы подмышками, - заметил доктор Вуд, убирая свои пальцы из ее впадинок и знаком приказывая второму врачу сделать то же самое. Во время своего пояснения он показывал на девочкину подмышку, и вдруг его палец, как бы случайно, дотронулся до ее чувствительной кожи, и Пинки снова начала хохотать и умолять его прекратить.
- Пожалуйста, не щекочите меня! Пожалуйста, не надо! - просила она. - Где угодно, но только не ТАМ! Не щекочите меня там!
Помощник доктора Вуда вдруг почувствовал нарастающее возбуждение. Ему даже пришлось закрыть глаза и попытаться сосредоточиться на чем-то другом. Он был страшно удивлен, что щекотание беззащитной девочки могло его сексуально возбудить. В последствии он вспоминал, что одно только ощущение ее мягкой, гладкой, лишенной волос подмышки было чрезвычайно возбуждающим.
- Это какое-то безумие! - подумал он.
- Через несколько секунд мы продолжим, - как ни в чем не бывало заметил Вуд. Он кивнул Мэг, и она подошла к ногам Пинки и развязала шнурки на ее туфельках.
- Ой, не надо! - прошептала девочка, заметив, что происходит. Она бессильно откинулась назад, как бы полностью подчинившись своему року. Ее дыхание стало тяжелым.
- Отметьте пожалуйста гипервентиляцию легких на стадии предчувствия и ожидания, - заметил доктор Вуд
- Пожалуйста, не щекочите мои ноги!
Доктор продолжил, как будто и не расслышал, что сказала Пинки.
- Мы удалили все мозоли с ее ступней и несколько слоев эпидермиса для усиления реакции ее кожи.
Тем временем Мэг сняла обе ее туфли и стащила тонкие хлопковые носки. Прохладный воздух коснулся разгоряченных ножек беззащитной девочки, и она попыталась пошевелить пальчиками. Но ремни надежно держали ее, так что ее пальцы лишь слегка дернулись.
Жестом доктор Вуд показал еще двум ассистентам подойти к ножкам распростертой на столе Пинки.
- Будьте осторожны, - предостерег их Вуд, - ее стопы очень чувствительны.
Врачи не были специалистами в этом вопросе, но они догадывались, что каждое прикосновение их кончиков пальцев к чрезвычайно мягкой, чувствительной поверхности сморщенных ступней девочки вызовет сильную реакцию.
Они слегка наклонились и легко коснулись теплых стоп Пинки.
Тот час же спина девочки выгнулась дугой, голова ее откинулась назад, глаза ее закрылись, а сама она зашлась в приступе безудержного, истерического смеха.
- Прекратите! Прекратите! - это все, что она могла произнести, смех душил ее. - Только не ноги! Не ноги-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!!!!!!!!!!
Она не могла избежать этих, сводящих ее с ума, прикосновений. Ей казалось, что ее казнят на электрическом стуле, но ощущение пропущенного сквозь ее нежные пяточки электрического разряда все не пропадало и не пропадало. Щекотание ее подошв было для нее самой жесточайшей пыткой. Врачи, щекотавшие ступни Пинки, не могли сдержать невольной улыбки. С чего бы вдруг? Впрочем, щекотание ступней, или любого другого участка нежного тела беззащитной девочки, заставила бы улыбаться от наслаждения смешливой реакцией даже бывалого тиклера.
Один из врачей, использовавший для щекотания свой указательный палей, не смог удержаться, чтобы не сказать "у-тю-тю-тю-тю!", видя, что его единственный палец способен защекотать ее до истерики. Он вспомнил детские мультики про моряка Попая, которые смотрел, будучи ребенком, в которых Попай щекотал одним пальчиком низ стопы голеньких ножек Олли.
- Они такие … мягкие! - неожиданно выпалил один из мужчин. Он явно находился в состоянии экстаза. Остальные с удивлением уставились на него. - Ну, я имел в виду … хм … ну … только то, что … мы можем наблюдать своеобразное явление … явной чувствительности подошвенной области ее ног, - запинаясь, произнес он и выпрямился.
Пинки тем времен металась по столу. Ее голова раскачивалась из стороны в сторону, ее косички расплелись и растрепались. Ее длинные пальцы на ногах напряглись и стремились потянуться вперед и прикрыть ее чудовищно щекотливые подошвы.
Заметив это, доктор Вуд направил свои пальцы вдоль мягкой голой ступни девочки и наконец добрался до основания ее пальчиков, тем самым заставив ее завизжать еще громче.
- Пожа-а-а-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха ста-а-а-а-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Переста-а-а-аньте-е-е-е-е-е-ха-ха-ха-ха-ха меня-я-а-а-а-а-а-а-ха-ха-ха щекота-а-а-а-а-а-ха-ха-ха-ха-ха-ать! Я не могу этого выдержать! Я не могу-у-у-у-у-у-у-у! Мать вашу-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!!!!!
Доктор Вуд поднял руку, призывая своих коллег остановиться. Он пристально посмотрел вниз на Пинки.
- Ну, видите, юная леди? Это как раз то, от чего мы попытаемся тебя отучить. Эта гадкая грязная брань. Теперь мы щекоткой будем стирать все бранные слова из твоего мозга.
- Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет! - воскликнула в отчаянии Пинки, - я буду хорошей девочкой! Я буду очень хорошей! Только не щекочите меня. Только не щекочите! Пожалуйста!!!
Мэг подошла к ней сбоку, ее руки напоминали две огромные клешни. Затем она задрала топик на несчастной Пинки и начала щекотать ее бока. Девочка лишь вскрикнула, и несколько секунд не могла даже засмеяться. Она не издавала не звука. Все, что она могла сделать, это жуткая гримаса страдания на лице да зажмуренные глаза. Создавалось ощущение, что звук смеха просто кто-то выключил. Но через мгновение истерический визг пронзил тишину зала. Мэг щекотала вверх и вниз по тонким ребрышкам девочки, как будто играя на пианино. Наконец ее руки сошлись вместе вверху голого живота Пинки, и там пальцы Мэг беспорядочно забегали по нежной коже, сосредоточиваясь главным образом вокруг пупка.
Сквозь щекотливую истерику, Пинки осознала, что колечко, продетое сквозь ее пупок, куда-то делось. Маленькое соблазнительное колечко с висящим на нем ухмыляющимся черепом было снято кем-то. Ее животик и ребрышки были настолько щекотливы, что ей показалось, что она сейчас потеряет сознание. Ей нужно, просто необходимо было освободиться, убежать, она чувствовала все усиливающийся страх, еще больше увеличивающий ощущение щекотки.
Доктор Вуд подал сигнал своим ассистентам продолжать щекотание ее стоп, только делать это медленнее. Он так же дал указание Мэг перейти на щекотание легкими, вкрадчивыми, щекотливыми движениями. Пинки с трудом ловила ртом воздух, но ее смех все еще вырывался наружу, хотя и не так отчаянно, как раньше.
Доктор Вуд посмотрел вниз на извивающуюся девочку. Он стоял у нее в головах, и Пинки видела свою искривленную, перевернутую физиономию, отражающуюся в его очках.
- Ну как, девочка моя, начинаешь понемножку набираться ума?
- ДА!! - выкрикнула она сквозь непрерывное хихиканье. Он поднял взгляд вверх и подал знак остановить щекотку. Затем он снова протянул свой палец по направлению ее открытой подмышки. Пинки начала хныкать и хихикать одновременно.
- Нет, пожалуйста! - умоляла она, - Я прошу вас. Я была не права. Я буду хорошей. Только не мои подмышки. Пожалуйста! Я больше не могу!
Доктор Вуд бросил взгляд на ее подмышки, когда она упомянула их. Они были гладкими и напряженными. В своей жизни он видел множество подмышек и иногда размышлял, почему щекотливая реакция там была настолько сильна. Он понимал - стопы! Они ведь должны быть очень чувствительными, чтобы ощупывать дорогу и не допускать опасности в пути.
Он не удержался и дотронулся пальцем до мягкой поверхности девичьей подмышки, и Пинки снова зашлась в приступе хихиканья, отчаянно дергая руками и пытаясь освободиться.
- Да-а-а-а, восхитительно! - вот и все, что он мог пробормотать. Затем он вышел из состояния научного экстаза и обернулся к ожидавшей его приказаний группе.
- Вот так это и делается… - начал он. Пинки возблагодарила небо, что все закончилось. - Конец третьей фазы. Но боязнь быть защекоченной должна всегда довлеть над Пинки во время ее дальнейшего пребывания здесь.
Моего дальнейшего пребывания?
- А теперь отвяжите ее. Мы продолжим нашу терапию позже.
Пинки совершенно не понравилось его последнее заявление. Она была свободна и сидела на мягкой столе. Одна ее косичка полностью растрепалась, волосы выбились наружу и висели, совершенно всклокоченные. Ее воздушные рукавчики были задраны на плечи. Она опустила их вниз, чтобы прикрыть свои столь уязвимые для щекотки подмышки. Силы полностью покинули ее, ее колени дрожали.
Пинки совершенно не понравилось последнее заявление доктора Вуда. Ей не понравилось в нем каждое слово, каждый звук его голоса. |
