Новости Галерея Видеоклипы Библиотека Ссылки Форум О проекте
На бис
M/F

- Неужели мы не люди? Если ты мучаешь нас, неужели мы не … не заплачем?
Молоденькая актриса задыхалась, говоря мне это. Ужас метался в ее глазах.
- Продолжай, - велел я. Я же все-таки режиссер и всегда требую от актеров выкладываться по полной программе.
- И если ты…
- Продолжай же.
- И если ты щекочешь нас, неужели мы не засмеемся?
- Ну, Мелисса, - я подошел к связанной актрисе. - Я не знаю. Если я пощекочу тебя, ТЫ засмеешься?
- Пожалуйста, мистер Спир, - девушка захлебывалась от страха, - Пожалуйста, отвяжите меня.
На минуту я остановился и сделал вид, что размышляю над ее просьбой. Хороший режиссер всегда взвешивает свои слова, прежде чем ответить на любой вопрос или предложение. Это говорит о наличии у него некоторого интеллекта. Мне так кажется

Мелисса находилась сейчас не в той ситуации, чтобы торговаться или требовать чего-то. Я наблюдал за ней с тех самых пор, как она пришла в мой театр на пробы. Да, надо признать, что читала она превосходно, стоя здесь, на сцене, в своих обтягивающих шортах и коротеньком топике на тонких бретелечках, заканчивавшемся как раз под ее пышной грудью, оставлявшим на виду хрупкий гребень ее ребрышек и открывавшим моему восхищенному взору гладкую мягкость ее подмышек каждый раз, как она поднимала руки, стараясь жестом подчеркнуть произносимые слова.
Боже, какая прелесть, подумал тогда я.
Она декламировала Шекспира, сидя в кресле, грациозно скрестив ноги. Ее красная сандалия свободно покачивалась на ее ножке с маленькими, наманикюренными пальчиками.
Естественно, я принял ее в труппу!

- Скажи это снова!
- Неужели мы не люди …?
- Не Эту строчку. Последнюю, пожалуйста!
- Я прошу вас, мистер ..
- СКАЖИ ЭТО!
- И если ты ще.. щекочешь … нас, … неужели мы не засмеемся?
Мелисса стояла на сцене. Ее руки были разведены в стороны под большим углом от ее тела, к ее запястьям были привязаны широкие полосы материи, крепившиеся к конструкциям под потолком сцены. Я должен признаться, что выглядела она весьма привлекательно, связанная таким элегантным образом. Ее ребрышки сильно выдавались вперед, ее подмышки были полностью обнажены. Она стояла практически на кончиках пальцев, которые, выступая из ее открытых сандалий, касались сцены. При этом пятки ее оторвались от пола. Я залюбовался двумя открывшимися моему взору розовыми ступнями.
Я подошел к ней.
- В чем твой секрет? - тихо спросил я.
Мелисса посмотрела на меня, готовая зарыдать от страха.
- В каком смысле се-секрет?
- Как вы, девушки, добиваетесь такой гладкости подмышек? Бритва? Воск? Эпил… эпиляция?
Бедняжка готова была провалиться сквозь землю. Она начала тихонько плакать.
- Бри… бритва, - ответила девушка, слегка всхлипывая.
- Ты … ты не возражаешь, если я дотронусь до них?
Мелисса была потрясающе красивой. Наверно одна из самых красивых девушек, которую я когда-либо видел. Ее огненно-рыжие волосы спадали на плечи длинными, пушистыми локонами. Ее лицо, покрытое веснушками, было прекрасным. Ее голубые глаза сверкали как кристаллы и в тоже время, казалось, что они бездонны как океан.
- Повтори еще раз эту строку.
Мелисса зарыдала.
- Повтори ее!!! - закричал я, потом повторил, гораздо спокойнее, - Скажи ее, мой дорогая. Скажи это так, как будто ты на самом деле чувствуешь это.
- И если ты ще.. ще… щекочешь … нас, … неужели … м-мы не… з-засмеемся?
- Я не знаю, - произнес я, играя свою роль, - Позволь мне попробовать.
Я поднял вверх одну руку и растопырил пальцы подобно вееру. Затем я дотронулся до ее мягкой, нежной правой ручки как раз над подмышкой и скользнул всей пятерней вниз. Мелисса вскрикнула. Я этого не ожидал. Тогда я использовал обе свои руки, все свои десять пальцев, поместив их в потрясающе мягкие впадинки ее подмышек, и начал щекотать медленно-медленно, наблюдая за ее реакцией. Хорошая актриса должна уметь играть спонтанно.
Да, я должен сказать, что она с честью выдержала это испытание на актерское мастерство. Мелисса начала визжать от смеха в тот самый момент, когда я начал ее щекотать. Она затряслась всем телом и попыталась увернуться, но это ей, конечно же, не удалось, учитывая способ, которым я ее связал.
Я залюбовался ее блузкой. Она была накрахмалена до сияющей белизны, хлопковая, с глубокими вырезами проймы, оставляющими много обнаженной кожи, не прикрытой материей. Вот интересно, думала ли она, когда надевала эту блузку, что я использую эти широкие отверстия проймы для того, чтобы добраться до теплой, щекотливой кожи, которую эта пройма прямо-таки выставляла на показ. Ох уж эти женщины! Они даже не догадываются, какие мысли могут зародиться в наших, мужских, головах, когда одеваются утром для того, чтобы выйти на улицу. Когда дефилируют вокруг нас в своих коротеньких, миленьких, ловко подчеркивающих их потрясающие фигурки платьицах без рукавов. Я просто обожаю щекотать их, особенно если девушки в это время декламируют стихи, подобные тем, которых я добиваюсь от Мелиссы.
Она пыталась просить и умолять сквозь хохот. Она вскрикивала. О Боже, какой восхитительный, музыкальный у нее был смех! Он напоминал непрекращающееся хихиканье.
- По-по-о-о-о-о-о-жа-а-а-а хи-хи-хи-хи-хи-хи! Не щекоти-и-и-и-и-хи-хи-хи меня-я-а-а хи-хи-хи-хи-хи!!!
- И если мы щекочим тебя, неужели ты не засмеешься? - спрашивал я, в то время как мои пальцы неслись неудержимым галопом по ее мягкой коже, верх и вниз по ее чувствительным рукам и назад, в гладкие ямки ее подмышек. Я должен признаться (хотя это и звучит не совсем профессионально), что я даже почувствовал эрекцию, щекоча эту великолепную и безумно щекотливую девушку. Но, пожалуйста, не думайте обо мне плохо. Должен вам сказать, что один лишь вид этой потрясающей рыжеволосой девчонки, с глазами, способными убить, и телом, за которое не жалко и умереть, корчившейся и дергавшейся, хохочущей, хихикающей, молящей меня о пощаде, заставили бы все ваши творческие соки бежать быстрее, если вы понимаете, о чем я.
- Это ведь щекотно, щекотно, щекотно, не так ли, Мелисса?
- И-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и, хи-хи-хи-хи-хи, да-а-а-а-а!!!!!!!!! - это было все, что она смогла прокричать сквозь безумный смех. Она без удержу вертелась и извивалась, пытаясь спастись от моих карающих и всюду проникающих пальцев.
- Пожа-а-а-а-а-а-а-а-луйста-а-а-а-а хи-хи-хи-хи-хи ми-и-и-и-и-и-хи-хи-хи-и-стер Спи-и-и-и-и-и-и-и-и-и-ир!!!! Хи-хи-хи-хи-хи-хи! Я больше не могу-у-у-у-у-у хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи!!!
С огромной неохотой я остановился, и Мелисса повисла на веревках, задыхаясь, с трудом переводя дыхание. Мне показалось, что я слышу звонок в дверь, но это был всего лишь шум в оркестровой яме.
- Скажи мне, а все актрисы так же щекотливы, как ты? - спросил я, в задумчивости водя единственным пальцем вверх и вниз по ее руке, исследуя приятную, мягкую складку под ее локтем.
- Пожалуйста, мистер Спир! Я не хочу этой роли! Я увольняюсь. О-о-о-о, прекратите это! Пожалуйста, только не щекочите меня больше
- Опять это слово, - заметил я. Я просто не мог удержаться, но каждый раз, как Мелисса говорила "щекотать", меня охватывало огромное желание щекотать ее.
- Зови меня профессор Павлов.
- Что? - с удивлением переспросила она.
В этот раз я положил свои пальцы на ее ребра и почувствовал, как она дышит. Это было так волнующе, чувствовать ее тонкое, хрупкое тельце под моими пальцами. Я ощущал себя богом, способным полностью контролировать эту слабую девушку, заставлять ее делать то, что я хочу лишь с помощью легчайшего нажатия одного моего пальца.
- У тебя великолепное тело, моя дорогая. Каким образом ты поддерживаешь себя в форме?
Но прежде, чем Мелисса смогла ответить, я нажал всеми своими десятью пальцами на ее тонкие ребрышки, а затем начал попеременно надавливать каждым пальцем, как будто я играл на аккордеоне.
Да, бедняжка завизжала и закричала и даже начала раскачиваться из стороны в сторону, ее великолепные огненные волосы растрепались и хлестали ее по плечам. Она напомнила мне одного комика, который раскачивался и подпрыгивал точно так же. Но Мелисса не была комиком, да и удовольствия от своей роли она, похоже, не получала.
- И-и-и-и-и-и-и-и!!! Хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи не-е-е-е-е-е-е-ет не щекочите меня! Не щекочи-и-и-ите меня-я-а-я-а-а-а-а-а хи-хи-хи-хи-хи-хи перестаньте-е-е-е-е-е-е хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи!!!
Я никогда не слышал, чтобы она говорила так быстро и так неистово. Да, несомненно, она была очень талантливой актрисой.
- О соля мио! - запел я, одновременно аккомпанируя себе на ее ребрышках, быстро перебирая по ним пальцами, надавливая то здесь, то там, щекоча вверх и вниз по клавиатуре ее грудной клетки, чувствуя эту прекрасную, мягкую, девичью кожу.
Бедняжка Мелисса визжала от смеха, крутилась и пыталась сбросить мои пальцы. Я продолжал щекотать эту взбесившуюся, вставшую на дыбы лошадку и пел во все горло.
Несчастная рыжеволосая актриса уже полностью потеряла контроль над собой. Она уже не просто хихикала, они хохотала и кричала изо всех сил, ее голос начал ломаться. Это звучало так сексуально. Это было просто божественно - слушать ее сладкий, звучный голос, прерывающийся, ломающийся подобным образом.
- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха хи-хи-хи-хи-хи нет нет нет нет нет не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет!!!
Я щекотал ее потрясающий животик и чувствовал под своими пальцами ее маленький пупочек. Ее глаза стали абсолютно безумными, ее рот был широко открыт, а я все щекотал и щекотал ее мягкую кожу. В ее голосе звучала песня, дикая песня смеха. Она пела арию из оперы "Мадам Баттерфляй". Вот оно что! Я не осознавал это до настоящего момента! Она была великой певицей, оперной дивой!
- Я УМОЛЯЮ вас!!!! Нет нет не-е-е-е-ет хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо-хо хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи!!!
Я остановился, и Мелисам повисла на веревках, в жалких попытках перевести дыхание.
- Я прошу у тебя прощения, - прошептал я.
Она недоверчиво и с опаской взглянула на меня, как маленькая девочка, впервые увидевшая Деда Мороза.
- Я прошу прощения, - повторил я, - Я не понимал! Ты - певица, а не актриса.
Мелисса опять зарыдала.
Я опрометью кинулся в свой кабинет и начал выбрасывать ноты из шкафа. Я искал нужную песню.
Вот же она! Я побежал назад.
- Что это ты делаешь? - спросил я, увидев, что она изо всех сил старается вывернуть свои запястья из державших их пут. Я же стараюсь для нее!
- Ни-ничего, - тихо произнесла она. - Пожалуйста, мистер Спир. Я умоляю вас. Развяжите меня. Я никому не скажу. Я обещаю.
- Мелисса, - сказал я нараспев, - У меня есть для тебя песня. Спой это.
Я поднял ноты на уровень ее глаз.
- Я не могу это прочесть.
- Спой!!!
- Во тьме, во тьме свеча горела …
- Последнюю строчку! - потребовал я.
Сперва она прочла ее, затем начала всхлипывать.
- Прочти ее!
- Мистер Спир! …
- Прочти ее!!!
- … и теперь он щекочет ее фантазию, качаясь пальцев ее ног…
Я резко опустил ноты.
- Ты понимаешь, о чем здесь говорится? - я был в экстазе, - Мы все делали не так.
Я помчался за кулисы и принес оттуда столик для моей дивы. Она даже и не догадывалась, что происходит, когда я приподнял ее колени вверх и пододвинул стол прямо под ее прекрасную попку.
- Спасибо тебе, Господи! - вздохнула она.
- Действительно, спасибо тебе, Господи, - ответил я, быстро связывая вместе ее лодыжки. Ее ножки торчали вперед и практически касались моего паха.
Мелисса попыталась убрать свои ступни прочь, но я успел привязать их к ножкам стола. Теперь-то она никуда не убежит!
- И теперь он щекочет ее фантазию… - я сделал паузу, - Касаясь пальцев ее ног, - я был явно в приподнятом настроении. Теперь у меня есть точные указания. Я осторожненько снял ее сандалии. Ноготки ее пальчиков на ногах были накрашены розовым лаком.
- Пожалуйста, я больше не могу это терпеть! - начала она умолять, - Я сделаю ВСЕ, что вы попросите. Только не щекочите меня опять.
Опять это слово!
Я пододвинул стул и уселся поудобнее, как будто устраиваясь для длительного и приятного празднества. Ее ступни были как раз на уровне моего лица, и я мог видеть все их складочки.
- Ты сделала профессиональный педикюр? - спросил я с интересом.
Мелисса не ответила, и я задал тот же вопрос еще раз.
- Нет, - тихо прошептала она. - В этот раз я сделала его сама.
- Почему в этот раз? - спросил я.
- Я… я хотела… - слезы опять побежали из ее великолепных глаз, - я хотела произвести на вас впечатление.
- О, да, да, да, да! - заверил ее я, - тебе это удалось. Тебе это действительно удалось, дитя мое.
Я наклонился вперед и без предупреждения начал лизать ее мягкие, розовые пяточки.
Ноги Мелиссы спазмотично задергались, и она попыталась сдержать хихиканье. Но я лизал все настойчивее, и хихиканье начало понемногу выходить наружу, как маленький ручеек просачивается через огромную дамбу.
- Черт!!! Ах ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха хиииии хииииии!!! - хохотала она. Лавина ее смеха все нарастала, и одновременно с этим она теряла всю свою силу воли.
Ее стопы блестели, и я почувствовал слабый аромат розы.
- Розовое масло? Мелисса! Я поражен!
И тогда я начал двумя руками легонько скрести сморщенную поверхность ее мягких ступней. Морщинки на них стали глубже, она пыталась поджать пальцы. И ее божественное хихиканье началось снова. Это был просто рай!
Теперь Мелисса пела величественным голосом. Я раскрыл в ней спрятанный доселе талант. Она пела и визжала, и когда она начала умолять меня прекратить щекотать ее или она умрет, я понял, что она - одна из величайших певиц в мире, чье пение заставит трепетать сердца и мужчин, и женщин.
Я щекотал теперь чрезвычайно чувствительные места как раз под ее длинными, тонкими пальчиками. Здесь я решил сконцентрировать всю свою щекотку в легких, галопирующих касаниях, которые я уже использовал у нее подмышками.
- Аааааааааххх!!!!!!!!! ХИ-ХИ-ХИ-ХИ-ХИ-ХИ-ХИ ХА-ХА-ХА-ХА-ХА НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ СТО-О-О-О-О-О-ОЙТЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е!!!! ПОЖА-А-ХА-ХА-ХА-ХА-ЛУЙСТА-А-А-А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!!!! ХИ-ХИ-ХИИИИИИИИИ!!!
Я щекотал ее стопы сверху и наблюдал, как они дергались в разные стороны, тыкались взад и вперед. Я щекотал ее лодыжки и щекотал ее мягкие пяточки. Какие же они были нежные и щекотливые! Несомненно она тщательно обрабатывала их пемзой, и я снова задумался о том, как женщины, одеваясь и следя за собой, даже не догадываются, что с каждым использованием пемзы, с каждым взмахом кисточки для нанесения лака на ноготки на пальчиках их ножек, с каждым движением бритвы, сбривающей волоски, мы только и ждем возможности пощекотать их изнеженную кожу.
Эта мысль возвысила мой дух до сверх высокого уровня, таких высот полета души я никогда ранее не достигал.
В то время как я щекотал мягкие, розовые ступни и слышал, как девчоночье хихиканье вырывается из шикарного женского тела, я начал чувствовать, что играю весьма важную роль во вселенной. Я чувствовал себя богом!
Черт побери, я действительно хороший режиссер.
- Пожалуйста… Вы убива-а-а-а-аете-е-е меня-я-а-а-а-ха-ха хи-хи-хи-хи хи-хи-хи хи-хи-хи!!!!
- Щекотать! Щекотать! Щекотать!
Я же смогу стать новым Станиславским, используя изобретенный мною метод постановки спектаклей.
Мягкое, точеное тело Мелиссы дергалось, в то время как я щекотал ее ужасно щекотливые стопы. Ее руки были как бы пригвождены высоко над головой, и я мог видеть все щекотливые местечки, которым уделил свое внимание раньше: ее подмышки, ее ребрышки, ее талия и животик.
Зрители требовали большего, и во мне росло необъяснимое чувство блаженства. Мне казалось, что я могу взлететь.
Вся сцена заполнилась героями пьес, поставленных мной. И все они щекотали Мелиссу. Отелло щекотал ее талию. Джульетта щекотала ее подмышки и хихикала, так как тоже была очень щекотливой. Гамлет помогал мне щекотать ее ступни.
Публика начала кричать от восторга. Мелисса кричала.
В конце концов и я закричал.
Тысячи аплодисментов обрушились на меня, заполнили все мое существо.

Занавес.
вернуться к списку историй >>
© Sva
Rambler's Top100