Новости Галерея Видеоклипы Библиотека Ссылки Форум О проекте
Месть Пинки
M/F, F/F, FM/F

Черноволосая девчонка сидела в своей комнате и обдумывала план побега. Она твердо знала, что ей нужно срочно выбираться отсюда, причем любыми способами.

Прошло уже две недели с тех пор, как ее насильно поместили в эту лечебницу. За это короткое время Пинки множество раз подвергалась унижениям, которые свободолюбивая девочка просто не могла вынести. Ее заставляли носить миленькую девчачью одежду, несколько раз ее связывали перед сборищем каких-то помешанных докторов и пытали щекоткой до потери пульса и сознания.
Она пыталась сдерживать смех. Она пыталась отключить переполнявшие все ее существо щекотливые ощущения. Но это было как раз то, что она никогда не способна была сделать. Много раз ее бойфренд, Бёд, внезапно нападал на нее, сгребал в охапку и щекотал до тех пор, пока она не выполняла все его просьбы. Одна его рука железной хваткой держала ее лодыжки, не давая никаких шансов к освобождению, а пальцы его второй руки скребли и царапали нежную подошву девочки. Ее сил и терпения хватало всего на несколько секунд, пока безумно щекотливые ощущения на ее босой ноге все возрастали и возрастали, и, наконец, она не выдерживала и взрывалась безудержным смехом и визгом, который уже не могла удержать в себе.
Стоило Пинки вставать в позу или в чем-нибудь отказать Бёду, он просто говорил ей своим низким и угрожающе тихим голосом: "Я сейчас начну тебя щекотать", и этого было вполне достаточно, чтобы она сломалась. Бёд был высоким афроамериканцем, с огромными сильными руками. Его дреды торчали во все стороны, и он всегда сам заливисто смеялся, когда захватывал слабую, молящую о пощаде черноволосую девочку врасплох и начинал ее щекотать. Его пальцы могли растянуться на всю длину ее боков, и он мог одновременно щекотать большие участки ее туловища без всякого напряжения. Пинки просто-таки сходила с ума от щекотки, особенно когда он одной огромной рукой удерживал оба ее запястья у нее над головой, а второй рукой, точнее одним шаловливым пальцем медленно водил по ее до ужаса щекотливым подмышкам. Да, Бёд знал, как обращаться со своей Дикой Пинки.

Впрочем, врачи в клинике знали это также хорошо. Ведь после того, как в первую же ночь пребывания здесь она выпила стакан апельсинового сока с подмешанным в него снотворным, Пинки полностью показала докторам свою роковую для себя слабость. Она уже много раз подвергалась этой невыносимой и изматывающей пытке, которую для нее устраивали не только врачи, но и огромная, противная женщина по имени Мег, которая им ассистировала. Пинки только теперь поняла, что все, что она терпела от Бёда - это были жалкие цветочки. После двух недель этого кошмара она была готова на все что угодно, лишь бы вырваться отсюда. План побега зародился в ее голове в один прекрасный день, когда Зек, уборщик, зашел к ней в комнату, чтобы прибраться. Она заметила, как он пялится на ее красивое, сексуальное молодое тело. Она решила сыграть на этом, и всячески строила Зеку глазки, сводя его этим с ума.
- Зек, а ты знаешь, что эти противные врачи сделали со мной? - спросила она его один раз голосом несчастной маленькой девочки.
- Нет, - спросил он с притворным интересом, хотя она была уже полностью уверена, что он без ума от нее. - И что же они сделали?
- Они связали меня, и хватали меня своими грязными пальцами и… и щекотали меня.
При этом она провела пальчиком по своей груди и вниз по бокам и дальше через весь животик. Она как будто нечаянно задрала свою беленькую блузочку и продемонстрировала остолбеневшему юноше свой красивый животик, затем слегка пощекотала маленькую впадинку пупка и захихикала. Желая достичь еще большего эффекта, она приподняла подол своей шотландской юбочки и пробежала пальцами по внутренней поверхности своих бедер.
- Они щекотали меня везде. Это было ужасно!
Зек был буквально заворожен этим зрелищем.
- И я бы сделала все, чтобы выбраться отсюда!
Зек, в общем-то, добрый по душе парень, одарил ее своей гадкой возбужденной улыбкой.
- Все? Ты уверена?
Он был полностью в ее власти, но Пинки еще пришлось несколько раз перетерпеть ночные "уборочные работы" Зека, во время которых он преимущественно шарил своими грубыми лапами по ее стройному телу, пока, наконец, в одну прекрасную ночь он не оставил "нечаянно" ее дверь незапертой.
Он довольно долго не хотел этого делать, желая подольше наслаждаться ночами в обществе нашей юной нимфы. Пинки пришлось пообещать, что, выйдя из клиники, она обязательно встретится с ним в ближайшую среду в одном барчике неподалеку. Она с легкостью дала ему это обещание, которое впрочем, даже и не собиралась выполнять.

Когда Пинки, наконец, ощутила теплый ночной воздух, она радостно рассмеялась.
- Вот он, воздух свободы! - воскликнула она и, не теряя ни секунды, побежала в сторону шоссе, чтобы поймать тачку и побыстрее уехать от этого страшного места.

Джо и Мери уютно расположились на диване перед телевизором, смотря вечернее шоу. Свет в комнате был погашен, телевизор отбрасывал слабые голубые отблески на прижавшуюся друг к дружке семейную пару. Мери была полностью довольно, но Джо заметно нервничал. Он очень беспокоился за свою дочь, Керолайн. Конечно, Мери легко сидеть со спокойным лицом и ни о чем не беспокоиться!
Она была полностью счастлива, что очистила свое семейное гнездышко от этого ужаса, этой несносной девчонки. Они с Джо не так давно поженились, а Пинки сразу же дала понять, что не даст своей новой мачехе жить спокойно. Мери никак не могла понять, почему они не могут отселить Пинки на другую квартиру. Она уже достаточно взрослая для этого.
- Ты не помнишь, какие методы они там используют, ну, в этой клинике? - спросила она своего мужа, прекрасно зная, что он занят мыслями о дочери, а не просмотром телешоу.
- Ты имеешь в виду щекотку? - переспросил Джо.
- Щеко-о-о-тка? - Мери слегка отстранилась от него и откинулась назад, в легком изумлении глядя на мужа, - Да разве ж это метод для обуздания такой строптивицы как Керолайн.
- А что ты хочешь, Мери, чтобы они хлестали ее кнутом? - он понемногу начинал злиться.
- Нет, конечно, - ответила она. - Но щекотка - это практически ничто. Вряд ли она поможет.
- Ничто? Кто тебе это сказал? Для тех, кто боится щекотки, она может стать настоящей пыткой.
- Ну, во всяком случае, хорошо, что они не будут применять к ней чего-нибудь опасного для здоровья, типа лекарств, успокоительных и всякого такого. Надеюсь, их метод позволит надежно держать ее в рамках.
- Да, но щекотка это слишком жестоко…
Мери начала вставать, она была сильно раздражена. Последней вещью, которую бы она хотела, было возвращение ее недисциплинированной падчерицы домой. Та бы уж сразу постаралась и сделала жизнь Мери невыносимой.
Внезапно Джо резко потянул ее назад и в одну секунду повалил ее обратно на диван. Затем он стремительно поднял ее руки у нее над головой и пригвоздил их там с помощью одной своей руки. Мери была настолько ошарашена его поведением, что даже не сопротивлялась. Джо чувствовал, что должен показать, кто в доме хозяин. Сейчас она лежала здесь, под ним, в миленькой кофточке без рукавов и в коротеньких шортиках. Он с удовольствием разглядывал ее гладкие подмышки и внезапно начал ее щекотать в этих жутко чувствительных впадинках. Щекотка как током поразила ее. Она даже и не догадывалась, насколько щекотливы ее подмышки, и теперь она решила попробовать вырваться. Она хохотала и крутилась из стороны в сторону, но он не отступал, и его пальцы быстро перебегали из одной гладко выбритой подмышечной впадинки в другую и обратно.
Мери смеялась, и хохотала, и даже начала молить о пощаде, выкрикивая полузадушенные незаконченные фразы типа " ой, прекра… ой не на… нееееет! ха ха ха ха ха пере… переста…! Хва…! Хии хии хии хии! По… Пожа… ха ха ха ха луйста-а-а-а-а! Джо-о-о-о-о!"
Наконец он отпустил ее, и Мери быстро вскочила и постаралась отодвинуться как можно дальше в угол дивана, опрометчиво поворачиваясь спиной к мужу. Она проделала все это так быстро и резко, что одна из ее сандалий слетела на пол, и он увидел ее маленькую ступню. Такую сморщенную и милую!
- Ты говнюк! - злобно прошипела она сквозь зубы, стараясь отодвинуться от него еще дальше.
Это было как раз то, чего он хотел. Он захватил ее лодыжку и быстро прижал ее к своим коленям. Затем он начал сильно и без всякой жалости царапать и скрести пальцами гладкую поверхность ее стопы. Мери завизжала и попыталась повернуться к нему лицом, чтобы вырвать у него свою ногу, но она не смогла даже этого, так она ослабела от смеха. Он все сильнее и сильнее щекотал ее голую ступню от самых пальчиков и вниз до розовенькой пятки. Он, конечно, не был профессиональным щекотальщиком, но отлично знал, какие части ее стопы наиболее подвержены щекотке. Она из последних сил пыталась брыкаться свободной ногой, и вдруг ее вторая сандалия слетела с ее ножки и отлетела на другой конец комнаты. Джо схватил и ее вторую ногу и прижал к себе. Теперь уже он щекотал обе ее ступни одновременно, зажав ее икры предплечьем. Мери хохотала и визжала от смеха, и даже начала царапать ногтями диван, колошматя по нему своими ладошками и не переставая ругать своего мужа.
Наконец он отпустил ее ноги и поднялся. Его переполняла смесь злости и сексуального возбуждения. Он показал, кто в доме мужчина и поставил ее на место. Теперь он готов тащить ее в постель. Правда она явно не собиралась уступать ему.
- Ты защекотал меня почти до потери сознания, придурок! - начала она отчитывать его, поправляя спутанные волосы и бродя по комнате в поисках своих туфель. - Я очень зла на тебя. Не смей со мной разговаривать!
- Ну что ж, будем считать, что я наказан, - и Джо побрел в ванную, чтобы приготовиться к скучной ночи без секса.

В три часа Пинки была в объятиях своего дружка, Бёда. Он нежно гладил ее по волосам, целовал ее лицо и долго не мог отпустить ее. Он уже думал, что потерял ее навсегда и чуть не плакал от счастья, вдыхая аромат ее волос, и шеи, и лица.
- Моя Пинки, - произнес он с нежностью.
Они прозанимались любовью всю ночь, и лишь утром Пинки рассказала ему, что ей пришлось пережить. Она также не забыла упомянуть, что эта сука, Мери, была главной виновницей того, что ее, Пинки, поместили в эту жуткую клинику.
- Что же нам делать? - спросил Бёд, горя желанием сделать все для своей девушки.
- Я думаю, мне стоит нанести маленький визит моей любимой мамочке, пока папа на работе.

Мери привыкла, что по средам Джо допоздна задерживается на работе. Она уже разделась и приняла душ. Затем она надела сексуальную, прозрачную ночную сорочку. Она была супер тонкой, короткой и держалась лишь на тонюсеньких бретельках, завязанных на плечах. Мери надела также пушистые розовые домашние тапочки и удобно разместилась на диване со стаканом красного вина и книгой. Она даже вздрогнула от неожиданности, когда раздался звонок в дверь.
- Кто там? - спросила она сквозь дверь. Ответа не было. - Я спрашиваю, кто там?
Ответа опять не последовало, и Мери почувствовала легкий страх. Она слегка приоткрыла занавеску, чтобы только выглянуть наружу, и тут услышала голос, идущий из глубины комнаты, в которой она стояла.
- Здравствуй, мамочка! - сказала Пинки голосом, полным сарказма.
Мери тихонько вскрикнула и отпрянула к стене, дрожа всем телом.
Да, это была Пинки, выглядевшая как последний оборвыш в своем наполовину больничном костюме. Она представляла собой занятной зрелище. Ее черные волосы были уложены в ее любимые косички, торчащие на макушке во все стороны. Она все еще была одета в миленькую белую хлопковую блузочку девочки-отличницы, которую ей дали в клинике, но она успела с корнем оторвать у этой блузочки рукава. Шотландская клетчатая юбочка ей понравилась, и она оставила ее себе, но у Бёда была запасная пара ее военных тяжелых ботинок, и он дал их девочке. Ее глаза были подчеркнуты густой косметикой, и она теперь выглядела дико и жутко.
- Что ты здесь д-делаешь? - спросила Мери, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал сердито. Но это было уже не в ее власти.
- Разве я не могу навестить мою собственную мамочку? - насмешливо ответила Пинки. Она шагнула к Мери, и испуганная женщина шарахнулась от нее назад на середину комнаты. Пинки подошла к входной двери и открыла ее. Мачеха задохнулась от страха, когда увидела на пороге высокого, жутко выглядевшего Бёда.
Следующие несколько минут пролетели в полном хаосе борьбы, в результате которой все, стоящее на обеденном столе было сброшено на пол, и Мери была водружена на место упавших вещей. Затем ей с силой задрали руки вверх и привязали к ножкам стола. Ее лодыжки также оказались плотно привязанными к столику. Мери лежала теперь плашмя на спине, распростертая, точно приготовленная для жертвоприношения. Ее тоненькая крошечная ночная рубашечка никак не могла защитить ее беспомощное тело.
- Что вы собираетесь сделать со мной? - всхлипнула Мери.
- Я хочу дать тебе то же лекарство, которым по твоей настоятельной просьбе пичкали меня.
Пинки зашла со стороны ее головы, и теперь Мери не могла видеть девочку. Она начала протестовать и пыталась уговорить свою падчерицу отпустить ее, но Пинки не обращала внимания на все ее крики.
- Итак, приступим, - сказала Пинки, рассматривая супер гладкие подмышки Мери. - Наверно, нам следует начать именно с этого.
С последним словом Пинки наклонилась к своей мачехе и начала щекотать растянутые и напряженные подмышки Мери. С первым же прикосновением Мери крепко сжала глаза и начала хохотать. Ей было вовсе не до смеха. Но хохот просто вырывался из ее горла, и она ничего не могла с этим поделать. Щекотка была слишком сильной! Пальцы Пинки быстро вибрировали, выписывая круги по незащищенным подмышкам связанной женщины. Ее смех был неизменным все равно, сосредотачивалась ли щекотка у оснований подмышек или поднималась наверх на небольшие возвышения, образованные крепко связанными и выгнутыми руками Мери. Пинки сполна насладилась щекоткой этих областей, а затем быстро начала водить пальцами вверх и вниз по всей длине безумно гладких и щекотливых рук своей мачехи. Ее пальцы двигались с такой скоростью, что щекотка продолжала чувствоваться на руках ее жертвы, в то время как она уже начинала снижаться, приближаясь к ее жутко щекотливым подмышкам. Мери боялась щекотки по всей поверхности своих рук, но взрыв хохота достиг наибольшей громкости и безумия, когда пальцы вновь оказались в ее гладких, начисто выбритых подмышечных впадинках. Мери была на грани помешательства. Пинки заметила это и злобно засмеялась. Она-то прекрасно знала, что та сейчас должна чувствовать! Она знала, как щекотлив каждый миллиметр кожи в данной области, потому что сама не так давно подвергалась страшной пытке щекоткой. И она отлично помнила, насколько потрясающе щекотливыми были ее собственные ручки, когда их щекотали в связанном состоянии.
Бёд внимательно следил за голыми руками своей подружки. Ее подмышки не были ничем прикрыты и даже еще больше выставлялись напоказ из-за ее резких движений, и теперь он во все глаза смотрел на них, мечтая пощекотать гладкую безволосую кожу ее впадинок.
Но когда Пинки кивнула Бёду, подавая условный знак к началу действий, огромный парень вытянул вперед свои устрашающе большие руки и начал медленно приближать их к незащищенному ничем, кроме ночной рубашки, туловищу Мери. Кровь стыла в жилах от крика, который испустила Мери, и в следующую минуту она уже разрывалась от безудержного, душившего ее смеха, когда руки парня напали на хрупкие возвышения ее ребер. Теперь Бёд щекотал вверх и вниз ее чувствительные ребрышки, в то время как Пинки продолжала щекотать и щекотать голые руки Мери и ее мягкие подмышки. Она предпочитала руки, так как здесь не надо было прилагать больших усилий для того, чтобы буквально сводить щекотливую мачеху с ума, а щекотка на ребрах была более трудоемким процессом и напоминала скорее игру на каком-нибудь музыкальном инструменте. Здесь было слишком много работы.
Теперь Бёд решил растопырить свои пальцы над всей поверхностью Мериных ребер и с яростью накинулся на них. Это было жуткое сочетание боли и щекотки, и оно доводило несчастную женщину до безумия. Пинки на время прекратила щекотку подмышек для того, чтобы вволю полюбоваться эффектом, производимым умелыми пальцами ее дружка. Он чередовал щекотку ребер широко растопыренными пальцами с быстрым переносом щекотливого воздействия на ее живот. Он задрал короткий подол ночной рубашки Мери для того, чтобы ничто не прикрывало ее чувствительный животик. Пинки заметила маленький треугольничек шелковой материи, держащийся на тоненьком пояске и заменявший ее мачехе трусики. Потом она перевела взгляд на талию Мери.
- Ты только взгляни на эту маленькую ямку у нее на пузе! - воскликнула она. Пупок у Мери был крошечный, милый и безумно чувствительный к любым даже самым легким прикосновениям. И Бёд не замедлил вонзить свой палец в эту маленькую впадинку и начать яростно щекотать ее края. Мери уже не могла дышать. Она хохотала, и кашляла, и пыталась взывать к этой безжалостной парочке о пощаде, умоляя и упрашивая.
Бёд на секунду остановился было, давая ей перевести дыхание, но Пинки не нравилось хныканье мачехи, и она велела своему другу продолжать щекотку. Он продолжил чертить круги по ее животу, позволяя иногда своим ловким пальцам скатываться и в другие области ее чувствительного туловища. Он скользил ими по животику, затем вдруг его пальцы прыгали на ее бока и выдавали целую пулеметную очередь тычков по ее нежным ребрам. Мери истошно кричала от каждого тычка, как только он достигал ее, и хохотала, и визжала, яростно тряся головой из стороны в сторону, крича "Нет нет нет нет нееет!", не переставая дико хохотать.
Пинки зашла теперь со стороны мачехиных ног и уставилась на ее пальчики, яростно вибрирующие под воздействие щекотания Бёда. Она хихикнула, вспомнив тот день, когда Мег всего лишь одним пальцем пощекотала ее босую ногу в первый раз. Она прекрасно помнила, как это вывело ее из себя. В голове у нее понеслась череда фантазий о том, как они с Бёдом могли бы щекоткой сломить сопротивление многих заносчивых знакомых, а может быть даже и ограбить кого-нибудь или добывать у людей информацию о том, где те спрятали свои деньги. Они могли бы стать Щекотливыми Бандитами или чем-нибудь странным в этом роде, думала девочка.
Пинки велела Бёду ненадолго прекратить щекотку. В этот момент он щекотал шею хохочущей женщины. Мери изо всех сил пыталась вытянуть вниз подбородок, чтобы защититься от всепроникающей щекотки, но это естественно не срабатывало.
- Послушай, Бёд! - спросила Пинки, все еще разглядывая ноги своей мачехи, - Которую ты предпочитаешь?
- Нет, нет, нет! - умоляла Мери. - Только не щекочите меня больше! Не надо больше щекотки!
- Я возьму левую, - ответил Бёд, как будто он находился в ресторане и заказывал очередное блюдо.
Парень внимательно наблюдал за лицом Мери, пока его пальцы подбирались к ее босым стопам. Пинки с интересом разглядывала мягкие складочки ступней и с удовольствием наблюдала за тем, как нежные ноги ее мачехи дергаются из стороны в сторону. Ей всегда нравились ноги. Это было так круто! Наконец, руки достигли щекотливой кожи, и Мери снова принялась истошно вопить; это был уже какой-то животный крик ужаса. Но и он быстро оборвался на высокой ноте и перешел в настоящий, все сметающий на своем пути и пронзительно звенящий взрыв смеха, не прерываемый ни единым вздохом. Пальцам было вполне вольготно на ультра гладких подошвах Мери. Она всегда была ярой сторонницей педикюра и никогда не допускала образования даже легких следов мозолей на своей нежной коже. И как результат ее ноги были также мягки, как ножки младенца. Ноготки на ее ногах были выкрашены ярким алым лаком и придавали прекрасный вид ее длинным пальчикам. Теперь же Мери билась в истерике от смеха. Это было самое щекотливое ощущение из того, что она могла представить себе в самом кошмарном сне. Пинки внимательно наблюдала за мачехой и увидела, что та пребывает уже в невменяемом состоянии, так хорошо знакомом самой девочке. Это была жуткая стадия пытки и безумного страха, когда ничто другое уже не имеет значения.
Пинки нагнулась вниз и понюхала стопы женщины. Те пахли просто превосходно смесью мускуса и душистого мыла. Тогда она взяла несколько пальцев Мери себе в рот и начала сосать их, слегка покусывая их основания. Мери еще истошнее завопила от смеха. Бёд про себя подумал, что было довольно забавно видеть его девушку с пальцами ног во рту. Он тоже решил попробовать сделать это, и теперь уже они оба сосали и кусали нежные пальцы Мери. Женщина была на грани сумасшествия, когда она почувствовала эту удвоенную извращенную щекотку на своих обнаженный, чувствительных ножках. Пинки принялась лизать всю поверхность ее стоп, и эти ощущения отзывались неимоверной щекоткой во всем теле бедной женщины. Бёд, видя это, только рассеялся.
- Да ты настоящий фанат ножек, девочка моя! - заявил он.
- Да, это так, - только и ответила ему Пинки, продолжая лизать голые ступни и пальчики своей мачехи. Даже это одинокое лизание было невыносимо щекотным.
- А я пока займусь вот этим, - решил Бёд и подошел к верхней части туловища Мери. Она продолжала смеяться и дергаться, но еще сильнее забилась от ужаса, когда поняла, что парень собирается делать. Он наклонился к ней и вонзил свой длинный, острый язык к ней в подмышку и начал изо всех сил лизать самый центр гладкой кожи. Мери уже впадала в беспамятство оттого, что эта парочка так усиленно и яростно лизала две самые щекотливые части ее тела. Это было жуткое ощущение, вызывающее холодные мурашки по всему телу, и это было безумно, ужасно щекотно! То был настоящий ночной кошмар.
Внезапно, Пинки принялась обеими руками скрести всю поверхность чувствительных ножек Мери, дико щекоча их, но и не выпуская изо рта ее пальцы. Бёд тоже подхватил ее инициативу, начав щекотать одной рукой свободную подмышку женщины, а другой - ее бока и голый животик, не переставая лизать ее другую подмышку.
Мери не могла уже больше смеяться, она хрипела от смеха. Это была худшая атака из всего, что ей пришлось до этого выдержать. Она уже не контролировала свой мочевой пузырь, и ее мучители злорадно посмеивались над этим. Через несколько минут она потеряла сознание.
В комнате на несколько мгновений повисла тишина, в то время как наша парочка рассматривала безжизненное тело Мери, лежащее в лужице и крепко привязанное к обеденному столу. Молчание прервала Пинки.
- Вау! - воскликнула она, - век бы любовалась этим зрелищем!
- Давай лучше поскорее уберемся отсюда, - заметил Бёд, доставая из кармана нож и с щелчком открывая его. Он перерезал веревки и поднял влажное и обмякшее тело Мери со стола. Оглядевшись по сторонам, он положил ее на диван.
Пинки на секунду присела для того, чтобы написать отцу письмо:
" Дорогой папа, я смогла вырваться из того идиотского места, куда вы меня упекли, и мне кажется, я отплатила дорогой мамочке за все, что она для меня сделала. Я думаю, что не вернусь туда больше.
Спасибо за все хорошее.
Я и Бёд наверно уедем из города на время. Со мной все будет в порядке, я буду тебе писать, как смогу.
И еще, тебе, наверное, не стоит некоторое время щекотать нашу дорогую мамочку. Мне кажется, ей нужна небольшая передышка.
Не беспокойся за меня.
С любовью, Пинки (Керолайн)"

Затем она положила записку рядом с безжизненно распростертой на диване женщиной, и наши друзья двинулись в ночь.
вернуться к списку историй >>
© Sva
Rambler's Top100