M/F


Я осмотрелся, прикидывая, с чего будет лучше начать. Затем, уверенным шагом подошел к шикарному дивану, обитому коричневой натуральной кожей.
На диване, вопросительно глядя на меня глубокими карими глазами, лежала она.
  Никуда не спеша, я придирчиво оглядел её. Длинные русые волосы спадали по плечам девушки, под гордо вздернутым носиком красовался белый пластырь – ах, должно быть его будет больно отлеплять, зато никакого шума, только легкое попискивание. Руки, судя по всему, связаны за спиной – проверять не стал, лень. Легкая белая рубашка, аккуратно заправленная за пояс, немного помялась, зато застегнута на все пуговицы. Юбка в красные и коричневые квадратики доходила до колен, после чего взгляду представлялась гладкая ухоженная кожа – ни чулков, ни колготок. Девушка лежала босиком, и её изящные щиколотки были туго перетянуты широкой красной лентой. Маленькая сестра этой ленты обвилась вокруг больших пальцев ног девушки, что, судя по слабым попыткам освободиться, немного её смущало, но держало надежно.
- Так, и кто у нас тут? – осведомился я, подсаживаясь поближе к красным ленточкам. – Американская школьница?
Слабый писк, глазки возмущенно хмурятся.
 - А, студентка, - дошло до меня. – А где же твои форменные гольфики а-ля Бритни Спирс в «Уан мор тайм»?
Студентка дернулась, попытавшись отодвинуться от меня. Её руки действительно были связаны за спиной, кисти украшала такая же шелковая лента, как и ножки. На полу за диваном я заметил пару босоножек и белые гольфы а-ля Бритни Спирс в «Уан мор тайм», а также какой-то листик. Поднявшись и подмигнув студентке, я подобрал листок. Какой-то тест, половина ответов перечеркнута красной ручкой, на больших – блин, да тут места – на сочинение хватит, так еще и с двух сторон! - полях красовались какие-то комментарии на английском; внизу оценка «F»*.
- А-а, плохо учишься?.. – я занял исходную позицию возле босых пяток двоечницы. Та попыталась поджать ножки под себя, но я вовремя пресек вредные инициативы, ухватив хулиганку за связанные пальцы. – Всё ясно, сейчас мы тебя накажем в педагогических целях.
Продолжая удерживать пятки девицы в нужном положении, я провел пальцами правой руки по открытой розовой ступне. Потом еще, и еще. Между пальчиками. Ниже пальчиков, и ногтями. По краям ступни. Девушку сотрясали приступы беззвучного смеха, лицо раскраснелось, длинные волосы растрепались по дивану. Немного задралась юбка, открывая ножки повыше – немного подумав, я протянул руку и пощекотал девушку под коленкой. От рывка юбка задралась сильнее, и я могу с полной уверенностью сказать, что наша студентка предпочитает сиреневое бельё.
Завершив наказание, я дружески потрепал запыхавшуюся двоечницу за щеку, и добавив «Это было для твоего же блага!», зашагал прочь от дивана. Студентка проводила меня слабым писком, что, видимо, следовало воспринимать как благодарность за науку.
А я тем временем уже направлялся к кровати. Точнее, это была больничная койка, на простынях которой лежала она.
Подойдя поближе, я присвистнул, узнавая: это была та самая симпатичная медсестричка, что ухаживала за мной, когда я сломал ногу в прошлом году. За хрупкой фигуркой скрывался крутой нрав, что я обнаружил, попытавшись ущипнуть её за зад, когда она нагибалась за бинтом. Щека от удара, помниться, два дня болела.
Впрочем, что-то мне подсказывало, что сегодня ей придется слегка умерить свой нрав. Возможно, появлению такой мысли способствовало положение милашки: маленькая девушка с короткими соломенными волосами – впрочем, имеющая приличные размеры груди и бедер – лежала на койке в своём белом летнем медицинском халате, крепко привязанная бинтами. Бинты охватывали щиколотки босых – тапочки лежали рядом с койкой – ног, кисти рук, локти, коленки – она будто бы попала в паутину из бинтов, и крепко запуталась. Один из бинтов предусмотрительно закрывал ей рот, но судя по блеску голубых глаз ей хотелось очень многое мне сказать.
- Привет, э-э… как там тебя, не помню, - вежливо поздоровался я, присаживаясь на край койки. – Тебе не жарко? – с этими словами я начал расстегивать пуговицы её халатика.
Судя по её рывкам и невнятному ворчанию из-под бинта, я просто-таки спас её от жары. Всего три пуговицы, и свежему воздуху открылись чудесные груди медсестрички, кстати я правильно угадал насчет розового цвета её сосков. Еще четыре пуговки, и халатик полностью распахнулся, подставив под взгляды благодарной публики в моём лице миленькие белые трусики.
- Ну что, доктор, лечиться будем? – я взял со стоящей рядом тумбочки тяжелую кисть с мягкими, но упругими ворсинками. С удовольствием понаблюдал, как работают мускулы сестрички в попытках освободить хозяйку, а затем принялся за дело. В ходе медицинского эксперимента было обнаружено, что при поглаживании кистью по бокам пациентка изгибается вбок, при щекотке кистью подмышек – тянется вверх и вжимается в подушки, а при касании кистью голой груди или сосков дергается в разные стороны, пытаясь уйти от кисти, при этом соски пациентки напряглись и затвердели, что было проверенно путем их пощипывания и подкручивания указательным и большим пальцами. Прямой массаж грудей ладонями подтвердил эти данные, но наиболее интересные результаты принесли круговые движения кисти по голому животику пациентки в районе пупка, что приводило к попыткам пациентки вжаться в койку с силой гидравлического пресса. Такой расход сил привел к тому, что спустя всего лишь пять минут усиленной работы в области пупка пациентка сильно взмокла, что было отмечено как на голой коже, так и под тканью в области трусиков.
- Смену сдал! – воскликнул я по окончании диагностики, затем положил кисть ворсинками на пупок пациентки, и, ущипнув её за зад, встал с койки. – Будь здорова, не кашляй.
Скрип койки, удерживавшей разъяренную сестру милосердия, преследовал меня некоторое время, но утих, когда я подошел к интересному сооружению, стоявшему прямо на паркетном полу комнаты.
Сооружение представляло из себя совокупность деревянных брусьев и натянутых на них веревок, пересекавшихся под самыми странными углами, в непонятном порядке. Было ясно одно – и веревки, и брусья были нужны лишь для того, чтобы удерживать в определенной позе полуголую женщину, которая пыталась скрыть от меня своё лицо. Пожалуй, эта задача была непосильной, учитывая позу, которую её заставили принять веревки и дерево, и я с удивлением узнал в женщине Валерию, финансового директора со своей работы, гордячку, взявшую за моду придираться к каждому слову в моих финансовых отчетах.
- День добрый… - удивленно присвистнул я. Она попыталась отвернуться еще дальше – впрочем безуспешно, а я тем временем изучал её позу. Благо, такое не каждый день увидишь.
Одетая лишь в свою плотную, длинную коричневую юбку, Валерия стояла на корточках босиком, причем на цыпочках. Колени были раздвинуты бесстыдными веревками, ими же были жестко зафиксированы лодыжки, кисти, локти, шея и талия Валерии. Её руки были крепко связаны над её головой, а система из деревянных планок заставляла её выгнуть спину, выставляя на всеобщее обозрение крепкие округлые груди, натягивая кожу на плоском животике, подмышках. Все мускулы её тела были напряжены, и все – на виду. Кляпа не было, женщина молчала, закусив губу.
Кивнув – значит, в молчанку будем играть? – я опустился на колени рядом с Валерией, и подобрал лежащее тут же приспособление с короткой, лакированной ручкой и пучком упругих усиков из какого-то прозрачного пластикообразного материала на конце. На ощупь усики были скользкими, и когда передние, более толстые усики плотно и довольно ощутимо упирались в кожу, остальные – более тонкие - едва доставали до неё, лишь щекоча.
Плавным движением, я просунул руку с устройством под юбку Валерии. Та дернулась, веревки скрипнули, и вернули гордячку в исходное положение.
Как я и думал, трусиков под юбкой не было. Быстро обнаружив то, что искал, я приставил к нежной плоти Валерии приспособление, и принялся ритмично водить усиками в нужной области. Животик Валерии заходил мышцами, но она закусила губу, стремясь не издать ни звука. Для пущей убедительности, я провел ладонью по её ребрам, дошел до подмышки, немного там задержался, пока Валерия не затряслась от смеха сквозь зубы, и неожиданно положил ладонь на её грудь, сжав её и усилив давление усиков под юбкой Валерии. Та шумно вдохнула воздух, и заскрипела веревками, державшими её колени – но хитромудрая система лишь еще больше развела их в стороны, и убрала слабину в веревках, держащих руки женщины. Все это, и твердый коричневый сосок, сжатый моими пальцами вынудили Валерию со стоном вытянуться по струнке.
Игра в молчанки продлилась еще полчаса, за это время Валерия взмокла, темные кудряшки растрепались по лбу, веревка, удерживающая её талию в неподвижном состоянии, все чаще поскрипывала. Юбка прилипла к телу, и обтянула крутые бедра гордячки, босые ноги мелко дрожали, не в силах больше держать на цыпочках разгоряченное тело Валерии. Тяжелое дыхание Валерии перешло сперва в тихие, а потом все более громкие стоны, перемежающиеся со смехом – и тут, улучив момент, я положил руку ей на животик, и сделал несколько быстрых движений у неё под юбкой. Валерия закричала, по её голому животу прокатывались волны блаженных судорог; выгнувшись, сосками она задевала мне лицо, босые ноги разъехались – веревки резко ослабились – и женщина упала на колени, сжимая ноги и хватая воздух ртом.
Всё так же молча, я положил приспособление рядом с ней, поймал за подбородок и посмотрел в её темные, затуманенные дымкой оргазма глаза, а затем поднялся, и пошел прочь из комнаты.
- Ну как? – соскочив с антикварного кресла XVII века, черт, улыбаясь, бросился ко мне навстречу.
- Неплохо, неплохо, но… - улыбка на лице черта начала постепенно увядать, – в целом есть несколько досадных недоработок, которые затрудняют подписание контракта.
- Каких? Что вы, всё же в лучшем виде… - начал было оправдываться черт, но я был неумолим.
- Ну, начнем с того, что понравилось. Да, действительно интересная линейка предложений, мы далеко продвинулись с начала сотрудничества, - я уселся в кресло, и налил себе мартини со льдом. – Ленты переходят в бинты, а бинты в веревки, вместе с этим меняется степень наличия на девушках одежды и степень знакомства с ними.
Я прочистил горло, посмотрел на черта сквозь бокал мартини, и пригубил напиток. Черт радостно кивал, потирая ладони.
- Однако, - продолжил я, - есть и огрехи. Ну например, студентка. Я, наверное, похож на дурака, но тем не менее знаю, что оценки «F» и дурацкие тесты – это атрибут высшей школы, но никак ни ВУЗа. Где, спрашивается, реализм? Бинты медсестры: где ты видел, чтобы эластичный бинт, обмотанный один раз, удерживал на месте физически здоровую девушку?
- Но… да нет, вполне реально… - вяло оправдывался черт.
- И наконец, Валерия. Признаю, приятно было увидеть её в таком положении после того, как она задолбала половину фирмы включая меня, - поощрил я черта, - но тут с реализмом вообще бредово вышло. Я не инженер, поэтому понятия не имею, может ли реально функционировать такое сооружение, в котором я её нашел. Но стоять босиком на цыпочках в течении получаса… я понимаю, у тебя копыта, трудно войти в положение, всё такое. Но реально…
Прервавшись, я посмотрел на черта, покачивавшегося на кончиках копыт.
- Прошу прощения, - смутился тот и уселся на диван напротив.
- Так вот, реально на мой взгляд она в такой позе и десяти минут не простояла бы – просто судороги бы свели пятки, - закончил я.
- Ну, это все реально исправить… - зашуршал блокнотиком черт.
- Это только то, что касается реализма, - заметил я. – Ты же помнишь, наша главная проблема никуда не ушла.
- Но это невозможно! – запротестовал черт. – Ну как можно сделать так, чтобы все те черты, что тебе нравятся, совместились в одной-единственной девушке? Тебе надо кроткую, тебе надо гордую, тебе надо белокожую, тебе надо загорелую… Рыжую, блондинку, брюнетку, высокую, миниатюрную, одетую, раздетую, босую, обутую…
- Ну-ну, - похлопал я черта по плечу, вставая. – Неразрешимых задач не бывает! Тем более, я ведь пока разрешил предлагать мне на тест нескольких девушек.
- И толку? Ты приходишь, щекочешь их по очереди, а потом… - черт обиженно умолк.
- Ведь в том и смысл теста, - вкрадчиво начал я. – Ну сам подумай, оно мне надо – продать душу за девчонку, которая мне надоест через три дня?
- Девчонку? Ничего себе! А «карманное измерение» с «замороженным временем»? А обстановочка? Венский паркет, диван из Швейцарии, мраморное покрытие…
- Ты еще койку а-ля «страна советов» вспомни.
- И вспомню! Антикварное наследие…
- Так, мне, наверное, пора, - я похлопал черта по плечу, и направился к выходу. – Следующий тест назначаю на послезавтра, в это же время.
- А что мне… Ну хоть намек! – крикнул вдогонку черт.
- Ну-у… Было бы интересно взглянуть на азиатские пяточки, можно японочку, - задумался я. – Плюс, возможно мне понадобиться помощница – у меня, например, на Валерии уже руки устали, еле осилил задачу.
- Помощница?!... – у черта подкосились ноги.
- Или несколько, я порой и понаблюдать люблю, - утешил я черта. – Кстати, вот тебе неплохое задание – подготовь там несколько сценок с борьбой, все такое. Можно и эротики чуток – ну ты в курсе.
- И это что, помощницы тоже должны твоим представлениям соответствовать? Проклятие, а все начиналось с одной-единственной девушки…
- Когда дело касается торговлей душами, торг неуместен! – я грозно сверкнул на черта глазами.
- Да-да, прошу прощения, разумеется… - засуетился черт.
- Итак, до послезавтра, – я махнул черту рукой, и вышел из «карманного измерения» в реальный мир. Часы показывали 16:02, как и в тот миг, когда я входил в «карман».
- А вы, – тяжелая папка с финотчетом грохнулась мне на стол, - зайдёте ко мне через пять минут, и лучше бы вам объяснить, почему три тысячи евро пошли на счета той нищенской гостиницы!
- Да, Валерия, – широко улыбнулся я финансовому директору.
- Госпожа Валерия, - пренебрежительно поправила меня гордячка и проплыла мимо, окатив волной дорогих духов.
- Мда, никакого реализма! – откинувшись на спинку кресла, я сладко зевнул и потянулся. – Поскупился на духи, старый чертила…